Превью: На этой планете они выдают себя за живых, но на самом деле давно умерли.
Ретроспектива: Рейдовый катер совершает вынужденную посадку на Иксион. Главный герой становится свидетелем жутковатого феномена: визитов мертвецов во сне. Сны так реалистичны, что Ивин инсталлирует видеокамеру в своём отсеке. Проснувшись, он смотрит запись и видит, как предметы интерьера самостоятельно перемещаются по отсеку, но сами люди, с которыми космонавт общался во сне, на мониторе не появляются. Ивин считает, что на Иксионе существуют своеобразная форма жизни, которая конструирует репликанты - копии когда-то живших людей. Однако, "средой" их существования может быть только сон живого человека. По окончании сновидения, эти репликанты разрушаются. Обнаруживается космический транспорт "Николай Коперник", где Ивин находит отчёты и протоколы членов экипажа этого судна; вся команда мертва. Из дневников Витрелли реконструируется картина трагедии на "Гелиосе". В числе очередных "гостей" капитана - его сын Саша, погибший пять лет назад. Ивин тяжело вспоминает о том, как он расстался с сыном перед его гибелью...
37
Вадим открыл глаза и посмотрел вокруг: стены конференц-зала «Николая Коперника». Сам он сидит за совещательным столом. На экране КПК Боровинского плавали и лопались мыльные пузыри – включился скрин-сейвер. Он взял ПК в руки и связался с Ронни.
- Ронни, я запрашивал у тебя несколько минут назад, где находится скафандерная на твоём борту?
- Так точно, капитан!
Вадим забарабанил пальцами по столу. Узнал не из любопытства, но уже не знал зачем узнал. Удивительные, странные и пугающие события давно перестали удивлять – так много их было, и так устал от всего Вадим. Реальность и сны совершенно проникли друг в друга, и уже не в первый раз наступало эмоциональное отупение, раз за разом возраставшее. Ивин совсем заблудился в лабиринтах этого смешения настоящего и ненастоящего.
Сойдя с борта крейсера, он не обнаружил «Броненосца».
- И здесь ворьё! – мрачно пошутил он, догадываясь, куда делся мобиль.
Запустил другого «Броненосца» – из парка машин «Николая Коперника». Свой вездеход, как и предполагал, обнаружил у «Валькирии»…
***
«Итак, люди здесь неизменно умирают после встреч с мёртвыми во сне» – рассуждал Вадим, гидрируя обед, – «Мозги же, по мнению Витрелли, здесь размягчают, удобряют каким-то дерьмом, и чем-то таким же непотребным засевают – пока всё так и есть». Он усмехнулся – настолько точно, метко и лаконично подметил итальянец суть происходящего с людьми. «Жить мне, судя по всему, остаётся недолго». Он поймал себя на мысли, что вместо страха испытывает другое – удивительное и неуместное чувство, – что-то вроде… любопытства. Именно любопытства, другого определения не подобрать – любопытства, но опять же странного любопытства – больного! Ощущение тревоги, которое давно исчезло, и беспокоило лишь после первых сновидений, он теперь расценивал как своеобразное предчувствие неизбежного, фатального. Вместо страха перед смертью, Ивин ощущал душевное опустошение, всё возрастающую апатию. Невозможно, однако, было не заметить, что яркие эмоциональные вспышки, переживания до сих пор имели место. В такие моменты он испытывал острую душевную боль, странное и мучительное ощущение недосказанности, особенно в случае с Сашкой. Эта душевная неудовлетворённость пытала калёным железом. Но после неизменно приходила очередная волна опустошения и безразличия. Такие непредсказуемые перепады просто потрошили морально. Весь этот противоречивый, абсурдный калейдоскоп переживаний и невозможность понять, что происходит с мозгами, измучили до предела.
Механически, не ощущая вкуса, жевал ростбиф. Гектора уже не видел давно и не удивлялся – о том, что животные чувствуют чертовщину, было известно с древнейших времён. Он опять усмехнулся: «Ещё месяц назад я не верил ни во что подобное. Сказал бы: чертовщина, – сказки; реакция животных на нечистую силу – глупые байки. Неужели так имеет значение формулировка одних и тех же понятий?! Я, вроде, по-прежнему, не верю в чертовщину. Подобные вещи каждый уважающий себя учёный должен именовать не чертовщиной, а паранормальным, то есть пока не изученным наукой явлением, а поведение животных – специфической реакцией на аномальное происшествие». На лице снова отразилась ироничная ухмылка. «Но что в итоге? Слабоумные рассуждения, внутренний монолог, глупее которого придумать нельзя, о том, что и как правильно называть! Чертовщина она и есть чертовщина! Даже если подана под научным соусом!»
- Не знаю, какое, но очень добротное удобрение для мозгов здесь используют! – вслух, снова припомнил Вадим меткое замечание Витрелли. – Так засрать мозги!
- Это я помню, как же! – послышался чуть сиплый, но очень бойкий голос с лёгким тосканским акцентом.
Продолжение следует