Название этого текста звучит по-идиотски, но в нем каждое слово, каждая буква – святая правда, выверенная самым тщательным образом: «Это гораздо больше, чем факт: так оно и было на самом деле!». Да, идеальную тюрьму, в которой провел 2 с лишним года Фидель, придумал британский философ Иеремия Бентам – сам он к моменту вселения туда Кастро окончил свой земной путь и стал чучелом. Надо отдать философу должное – чучелом веселым, бойким, шаловливым, с головой промеж ног. Голова оказалась в столь неподобающем месте потому, что к вечному бытованию ее готовили по рецепту дикарей маори: в результате щеки Бентама из округлых стали впалыми, а он это своим завещанием категорически запретил… Тьфу ты, даже краткое изложение сюжета отмечено изрядной безуминкой – короче, без подробностей никак.
Про заслуги Бентама перед человечеством можно говорить долго. А можно не говорить вовсе: у классика было о том, что «все мы стоим на плечах гигантов прошлого», а потому видим гораздо дальше них. То есть, Иеремия Б, конечно, во многом был первопроходцем и новатором, но теперь его наследие сильно напоминает антикварную кушетку: издалека видать, что это пыльно и жестко; от одного ее вида клонит в сон, но тоска и скука, кушеткой рожденные, набирают такую силу, что даже и не заснуть. В общем, если вам приспичит узнать, почему гей-браки – это хорошо, рабство – плохо, а мучить детей и зверушек надо запретить, вы найдете что почитать.
И Бентам будет последним, к кому вы за таким знанием обратитесь: он все-таки чудовищно тяжеловесен. А у «веселых ребятишек» за последние полтораста лет появилось огромное количество новых аргументов в свою защиту – не считая судов и газет, которые в приличных странах любых противников гей-браков по стене размажут.
А здесь то же можно посмотреть:
Бентам также является основоположником индивидуализма: «каждый человек свой интерес имеет, и сплетаются эти интересы в общую пользу» - вот этого вот всего. В общем, у англичан Иеремия проходит по разряду гениальных мыслителей, но это, скорее, от скудости ассортимента: толпы немчуры в ту пору (конец XVIII-начало XIX вв) немногочисленным британцам легко забивала баки по части философии.
Бентам считается изобретателем идеальной тюрьмы – паноптикона. Правда, задним числом выяснилось, что идея-то цельнотянутая – у французов. В 50-е гг XVIII века в парижском военном училище стены кадетских спален были стеклянными и специальный человечек бродил по коридорам, в самый неподходящий момент норовя заглянуть: а не шалят ли воспитанники? Руки по-прежнему ли на одеяле? Но это была только идея-алмаз, которую Бентам огранил в подлинный Кохинур пенитенциарной теории. Примечательная деталь: проект идеальной тюрьмы родился в белорусском городе Кричеве. Бентам приехал туда в гости к брату Самуилу, который отвечал в имениях светлейшего князя Потемкина за постановку фабричного дела.
В Кричеве Иеремия и решил посвятить всю свою жизнь организации узилищ: он собирался устроить в этом деле революцию и стать всебританским, а потом и всепланетным Л.П.Берия. Причем Бентам затевал свое предприятие именно в качестве бизнеса и желал, сделавшись владельцем мирового ГУЛАГа, превратиться в самого богатого человека планеты. Еще бы, ведь наказывать подданных – первейшая потребность любого правителя: в казне редко есть деньги, скажем, накормить голодного гражданина, но всегда найдутся, чтобы его посадить. И вот Бентам придумал построить тюрьму в виде цилиндра, в котором все камеры лепятся ко внешней стенке: во внутренний холл-колодец выходят только проницаемые для глаза решетки этих камер.
Посреди холла высится сторожевая башня, в которую упрятан вертухай. Принцип психологичен более, нежели технологичен: ведь контроль активности зэка не будет ни въедливым, ни постоянным – зато сидельцы будут исходить из предположения, что здесь и сейчас следят именно за ними. И, фактически, станут собственными тюремщиками. Конструкция прекрасно подходит для организации казармы, фабрики, школы, сумасшедшего дома – любого заведения, где за большим количеством людей нужен присмотр, а тратиться на такой присмотр хорошо бы поменьше. В принципе, это даже и для государства идеальный формат: вот бы всех расселить так, чтобы верховный начальник, если засвербило подозрение, зыркнул – не злоумышляет ли кто? – и, успокоенный, погрузился вновь в приятные тяготы управления и о малых сих попечения.
Философ вернулся в Англию и принялся осаждать премьер-министра Питта. Добился у него денег, купил уже землю, но случилась смена правительства, а новый премьер к идее абсолютной тюрьмы отнесся прохладно. Бентам, которому на проект нужны были все новые и новые деньги, попробовал, было, распропагандировать и его, но тщетно: тут философ и махнул на предприятие всей своей жизни рукой. Но мысль была плодотворная и заразительная: такие тюрьмы позже все-таки были выстроены. В Ирландии, в Испании сразу две – в Мадриде и Барселоне. При Батисте, который был диктатором прогрессивным и чутким к новейшим веяниям, выстроили 4 пятиэтажных корпуса, рассчитанных на 6 тысяч человек.
В 53-м сюда отправили отсиживать 7-летний срок Фиделя Кастро, осужденного по делу о штурме казарм Монкада. Устройство «Пресидио модело» («образцовой тюрьмы») не помешало барбудос собираться вместе, а Фиделю – читать им лекции по ведению партизанской войны. Бентам, лежи он в могиле, вертелся бы там волчком. Но объяснение тому, что идеальная тюрьма не работает, тоже отыскивается в психологии.
Бентам малость рановато родился: тотальный присмотр стал возможен только сейчас. Вот есть и ли у кого сомнения, что происходящее перед вашей веб-камерой обязательно записывается? И даже, наверное, не кем-то одним – может и гуглом, и скайпом, и производителем компа, и еще десятками приложений. Но вас это ничуть не гнетет. Почему? А дефект идеальной тюрьмы вот в чем: там вовсе не царит абсолютный страх. Наоборот: в паноптиконе идеальной стратегией является считать, что никакого надсмотрщика нет вообще.
А для стража естественно вообще ни черта не делать и плевать в потолок. Это единственная рациональная логика поведения – и для того, кто следит, и для того, за кем следят. Вертухай со временем перестает доглядывать вовсе: а на кой, если от твоего поведения ничего не зависит? Есть ты в башне, нет ли – предполагается, что заключенный уверен: ты там есть и следишь именно за ним. Ну, и зачем надрываться? А для зэка нет никакого смысла жить в воображаемых цепях: людей в камерах много и если нарушения режима будут редкими и краткими, то шанс попасться равен шансу выиграть миллион – шиш целых фиг десятых.
Эту проблему решил интернет и возможность хранить любое количество информации: вот ничуть не сомневаюсь, что правнуки мои смогут проглядеть архивную съемку, где я сижу перед компом, шатаюсь вокруг него, болтаю неподалеку – и если захотят, смогут пялиться на это дни, месяцы и годы. Сейчас факт слежки скрывают, хранилища прячут, но со временем отточат законы, да и меня, потенциального истца, не будет в помине – отчего бы не открыть эти залежи приватного видео?
Но вернемся к Бентаму – вернее, теперь к его чучелу. Иеремия Бентам благополучно дожил до 84 лет, активно участвуя в создании махровой британской полицейщины: он, например, придумал «речных бобби», которые ловили и штрафовали фискальных уклонистов на реке Темзе. «Свобода — свободой, а денежку в королевскую казну занеси»: это будет когда-нибудь начертано золотыми буквами над храмом философии утилитаризма, если таковой решат возвести. Но жизни любого утилитариста положен предел. Бентам на счет своего посмертья отдал самые подробные указания.
Он велел превратить свое тело в auto-icon: переводите, как хотите — в автопортрет, селфи, самоикону. Говорят, он принял такое решение, поскольку был атеистом и шутником. Есть мнение, однако, что этот вариант просто оказался самым дешевым: кремацию или другой экзотический способ утилизации тела не одобрило бы общество, а своими славой и респектабельностью Бентам дорожил, надеясь и на посмертное поклонение. А быть похороненным в церковной земле для человека его круга было недешевым удовольствием: зачем нашему покойнику сохранение и приумножение капитальца — бог весть, но он поскупился. Останки свои он в 1832 передал приятелю-патологоанатому.
Из тела тот должен был сделать чучело: плоть удалить, кости собрать, упаковать в собственное платье Бентама и усадить в холле Университета города Лондона (к созданию которого философ был причастен). Голова подлежала отдельной выделке по рецептам маори. Тогда как раз завелась среди англичан мода коллекционировать мумифицированные бошки производства кустарей из данного новозеландского племени. Это сейчас маори не умеют ничего страшнее, чем играть в регби и танцевать хака: в прежние времена они отличались лютостью, а головы врагов сохраняли. Однако, что-то пошло не так: приятель Бентама оказался паршивым маори — нагрел, охладил, обработал золой, но вышла у него какая-то дрянь. Философ при жизни отличался приятной округлостью физиономии и обаятельной улыбкой: после маоризации Бентам превратился в Страшилу, пусть даже когда-то мудрого.
После данного афронта мыслителю соорудили восковую голову. Но старой пропасть тоже не дали — ее поместили меж ног сидящего в кресле Бентама. Помните анекдот про Ленина с двумя кепками? За полтора века до того англичане обзавелись национальным гением с двумя головами. Студенты — преизрядные шутники: как-то странно было не сделать предметом своих «practical jocke» чучело философа. Таковое таскали на пьянки, включали в ритуал посвящения, устраивали свиданки и даже оргии у его ног.
Короче, после смерти у Бентама настоящая жизнь только и началась. Продолжалось так век с четвертью: 4 поколения студентов благополучно воссоединились с британским гением ТАМ, оставив бренную оболочку тут. И вот в 70-е какие шутники попятили голову Бентама из обжитой им витрины. Университетскому начальству неизвестные хохмачи предложили выкупить ее за сто фунтов, реторат в ответ предложил десять - «только из уважения к вашим хлопотам, а так можете оставить ее себе».
Сторговались, вернули, но всяким шалостям был положен конец: голову упаковали в ларец из some-shit'а и теперь извлечь ее оттуда можно, только если собрать владельцев сразу 3 ключей. Но посмертная жизнь Бентама спокойнее не стала: он много путешествует, а недавно его возили в Штаты. Путешествие долгое, пришлось чучело разбирать: тут обнаружилось, что в седалище Бентама поселилась моль и все указанное седалище, начиная со штанов, источило.
В общем, если вечная жизнь и станет когда-нибудь возможной, она превратится в череду глупостей, неприличий, пошлостей — тысячу раз проклянешь себя, что на нее решился. Будут они, эти докуки, иными, чем у Бентама, но гордиться все равно будет нечем.
Лайкните-подпишитесь, если не заскучали.