Что такое страх чистого листа? Все слышали. Это возмутительный страх в наше время, я считаю.
Как будто бумаги мало производят. Ну возьми, положи перед собой пачку. Не бойся, не кончится. Авось не услышишь, «в стране с бумагой напряжёнка». У меня был такой случай, в пышечной на Большой Конюшенной. Вроде и не перестройка уже была, а в полном расцвете 2000е годы, я тогда на истфаке училась. Хотела стать образованной дамой в сфере искусства. Ну там знаете ли, с легкостью отличать модерн от сталинского ампира, и не путать Мане и Моне. Ну так вот, во время учебы мы часто хаживали в Эрмитаж, и на лекции, и просто погулять по залам, вход кстати нам, студентам искусствоведам, был бесплатный во все питерские музеи в течении 6 лет учебы. А еще я посещала клуб Эрмитажа и кинолекторий. Помню, как мы с одной подружкой неприлично громко возмущались сценам из фильма Питера Гринуэя: Повар, Вор, его жена и её любовник. Неподготовленное сознание, эх. Да что и говорить, я и сейчас без содрогания не могу вспомнить этот фильм. Зато вот «Контракт рисовальщика» этого же английского режиссёра очень люблю прежде всего за чудную музыку Майкла Наймана! Минимализм. Минимализм вообще люблю в искусстве.
Но я отвлеклась, вернемся к пышечной и бумаге. После очередного посещения Эрмитажа, шли мы с подругой Алиной классическим маршрутом через дворы Капеллы в эту самую пышечную, побаловаться пятком чудных пышек с пудрой и стаканчиком кофе «по-советски». Это знаете, когда из большой алюминиевой кастрюли с краником тебе наливают кофе сразу с молоком и сахаром! Прелесть, что такое. Вкусно кстати. Вкус беззаботной юности, аромат питерского осеннего вечера, а рядом Невский проспект с его шумом, толпой и глянцем.
Но я опять отвлеклась. Я помню этот наш визит в пышечную по двум причинам. Во-первых, моя подруга, а нам было тогда лет по 18-20, в этом диапазоне, ест пышки двумя руками, вы представляете? Представляете руки 20летнего человека, даже если это некрупная девушка, и пышку? Не знаю почему, но до сих пор не могу без умиления вспоминать этот эпизод. Так и стоит перед глазами. Моя чудная рыжеволосая Алина с пышкой в двух руках, рот в пудре, какие-то высокодуховные разговоры и веселый задорный девчачий смех.
А вторая причина связана с бумагой. Не знаю как сейчас, по-моему, в пышечной завели наконец нормальные салфетки, а тогда и довольно долго вместо салфеток на столах стояла в подставках нарезанная писчая бумага. Такая коричневатая, тонкая, самая дешевая.
Берешь один листочек и хватаешь им пышку, можешь несколько взять, чтобы руки не сильно пачкались. Бумага-то эта использовалась не по назначению, поэтому быстро становилась жирной. И рот ей не вытрешь - поранишь рот - края острые.
И вот сидим мы, или стоим вокруг круглого высокого столика, не помню уже, едим пышки, болтаем, и тут к нам подходит дородная хмурая женщина в неопределённого цвета фартуке, с тряпкой в руке, сметает гору использованных бумажек в аллюминиевый поднос и рявкает: в стране с бумагой напряжёнка, а вы!!! Я не помню было ли мне стыдно или неловко. Но иногда мне кажется, что страх «испортить» много бумаги у меня с тех пор.
В нашей стране давно уже нет напряжёнки с бумагой, и ни с чем другим, как кажется, тоже. Скорее наоборот переизбыток всего. Иногда я думаю, что эта избыточность вредна во всем. Если человек испытывает в чем-то недостаток, но очень хочет что-то иметь, он горы свернет, пожертвует чем-то, расставит приоритеты, но купит то, что ему действительно нужно. Когда возможностей много, порой мы не знаем, чего хотим. И это настоящая проблема понять свое желание, почувствовать, что дает радость, развитие, огонёк. Даже дети, пресыщенные игрушками, заходят в магазин и не знают, что выбрать. А если иметь ввиду вопросы творчества, то раньше, когда фотографы снимали на пленочный фотоаппарат с тридцатью шестью кадрами в запасе, они очень тщательно выбирали что, где, когда, и как снимать! Потому что пленку покупали и проявляли за деньги. Сейчас чтобы посмотреть фото, нужно просто нажать кнопочку. И ценность фотографий уходит, это давно уже не та диковинка как на праздник или в момент важного события, пойти в ателье, где фотохудожник сделает невероятно глубокие и качественные снимки.
Все течет, все меняется. И жизнь не стоит на месте и человеческое сознание тоже. Когда я училась на искусствоведа, изучала графику, живопись и другие виды искусства, мне и в голову не приходило даже попробовать хоть что-то нарисовать. Почему-то я была уверена, что рисование это удел гениев, талантов от бога, ну родился человек с умением рисовать, другим и браться не стоит. Художники для меня были какими-то небожителями. Я дружила со студентами из Академии художеств, даже немного занималась там позированием, и восхищалась ими невероятно! Но сама попробовала рисовать сравнительно недавно. И сейчас я довольно часто испытываю страх перед началом даже простого наброска, не говоря уже о чем-то более длительном, копией картины или какой-то своей живописной работы. Мне тяжело рисовать в новых альбомах, на чистых больших листах. Я предпочитаю разные черновики и бумажки. Напряжёнка с бумагой в сознании. Пока есть.
Начав рисовать, я сразу почувствовала свой темперамент, я люблю рисовать быстро, не стирать, пусть это будет каляка, но с живой линией или пятном. Еще я не люблю делать построение, особенно если формат больше, чем А4. Не люблю штриховки. Мне кажется, я бы не смогла учиться в художке. В детстве может быть, но сейчас точно нет. Для меня рисование это прежде всего радость, способ отдохнуть, расслабиться, наполниться. Я люблю чувствовать материалы в руках, фактуры, размытия, шероховатости, потертости, масляную пастель, соус, карандаши, акварель, гуашь, масло, уголь. Я многое успела попробовать. Я люблю, когда у меня получается с первого раза, без построений и исправлений. И я замечала, что чем больше практикуюсь, тем более вероятно, что явных косяков будет немного и живость линии их нивелирует. Но мои результаты не стабильны. И вот, наверное, именного этого я и боюсь. Боюсь, что сразу не получится, а строить и стирать я не хочу! И бумагу боюсь испортить. Поэтому в основном я и делаю легкие наброски, маленьких размеров. Когда я изучала творчество разных художников, да и просто посещая выставки, для меня всегда была важно, есть ли душа в этих работах. Ведь художник может быть и просто ремесленником, великолепно знающим все тонкости живописи (хотя теперь я прекрасно понимаю, что это не так просто), но потерявшим себя, свою индивидуальность, в процессе становления. А может быть - не столь умелым мастером, но его картины трогают, потому что написаны с душой, душой, если хотите.
В любом деле, я считаю, важно слышать себя, чувствовать чего хочет твоя душа, и отличать ее голос от того, что диктует нам разум, общество, стереотипы сознания и разноголосье нашей темной стороны: зависть, эго, тщеславие, жадность. Потому что душа, она точно не хочет зарабатывать деньги, сделать так же, как у других, добиться успеха, признания, славы и почёта. Душа хочет радоваться, она хочет творить и проявить себя в этом мире. Именно себя, свои таланты, особенности, изюминки, неповторимую прелесть. Она не хочет достигать, вершить, заткнуть кого-то за пояс.
Несколько раз мне доводилось видеть оголенную душу, это были души близких мне людей. Одного из них нет в живых. Меня поразили эти встречи. Одна душа пожилого уже человека, в тяжелом состоянии, с риском умереть. А другая душа младенца. Обе эти души с разным опытом. Одна на закате жизни в страхе и отчаянии, одиночестве и боли, очистилась от всего наносного, от всего земного и человеческого и показала себя на короткое мгновение. Я тогда не видела человека, а видела его родную и любимую душу. А другая душа - на заре жизни, помню два её осмысленных взгляда: сразу после рождения и за сутки до смерти. Невинная, чистая ангельская душа, горячо любимая и родная.
Душа приходит в этот мир, облекаясь в человеческое тело. Мне нравится слышать свою душу, следовать её зову. Поэтому сейчас поддавшись вдохновению я села, намереваясь нарисовать портрет и… начала писать этот рассказ. Я просто вновь почувствовала этот страх чистого листа и решила написать о нем.
Я заметила, что этот страх тем меньше, чем регулярнее я рисую. И он меньше, если я рисую, когда хочу, а не потому, что «надо каждый день рисовать, чтобы улучшать навыки».
Вдохновение приходит, когда я листаю ленту творческих аккаунтов или вижу интересное фото.
Я чувствую невероятную тягу и бегу рисовать. Тогда страх чистого листа минимален. Мне почти не страшно в предвкушении удовольствия, которое получу, водя рукой по бумаге.
Но я не могу рисовать на заказ. Страх меня просто парализует. Чудо, если удается с ним справиться и получается что-то приличное. Но ни о каком удовольствии речи уже не идет. Говорят, творчество на заказ не бывает. Кстати, когда я училась в вузе, мы чётко разделяли творил ли художник на заказ или «для души». Искусствоведы любят покопаться в жизненном пути художника и сделать выводы, искал ли художник коммерческого успеха или был «верен себе», или в каких картинах он выполнял пожелания заказчика, а в каких выражал свои творческие идеи. А бывает и так как в романе Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза» художник Иконников, рисуя виды Парижа на стенах нового дома культуры сумел разыграть перед невежественным начальником, что это виды Москвы, а не «буржуазной» Франции. И себе верен остался и под расстрел не попал.
И возвращаясь к душе, я думаю, если позволить ей звучать громче, быть чутким к ее шёпоту, то можно прожить очень счастливую, наполненную смыслом и радостью жизнь. Что для меня значит слушать себя? Это значит, как например сейчас, сесть писать, когда собирался рисовать. Радоваться мелочам, увидеть свой «знак», там где другой пройдет мимо, верить в эти знаки, если так хочется, отвлечься от всех даже самых важных, как тебе кажется дел, и послушать ребенка, потому что в это время его душа хочет поговорить с твоей и наверняка что-то скажет тебе такое, от чего мурашки побегут по коже, если ты услышишь, а не просто отмахнешься или кивнешь вместо ответа. Слышать душу - это значит радоваться успехам друзей или знакомых, в любой области, а особенно в той, к которой причастен ты. А еще быть верным себе - это делать то, что ты можешь во всех сферах своей жизни, в заботе о себе, близких, в работе, домашних делах и в любых начинаниях. Делать то, что ты можешь, а не то, что должен и делаешь из-под палки, потому что надо. Душа не сторонница перфекционизма, она предпочитает маленькие, но верные шаги, от этого она расцветает. А от насилия - чахнет, прячется и отбывает срок на земле.
Однажды меня поразила сцена в романе «Лавр» Евгения Водолазкина. Душа отлетела от тела, забилась в уголок и смотрела на тело человека, в котором жила. Дословно не помню. Помню, что мне хотелось изобразить эту сцену. Может и нарисую когда-нибудь, когда почувствую, что душа готова, и никакой страх чистого листа ей не помешает.