Бросив случайный взгляд на календарь, я невольно выделил приближающееся 30 октября, которое с 1991 года названо днем памяти политических репрессий. Если говорить о памятной дате, то все началось с голодовки в диссидентов в мордовских лагерях (1971 г). Их протест был безусловно привязан к определенной категории угнетаемых граждан, выступавших против коммунистического режима. Но попробуем взглянуть чуть шире.
Нет сомнений, что все советское, и плохое, и хорошее, остается далеко позади и покрывается туманом истории, как преданья старины глубокой. Дело даже не столько в отсутствии информации, её то как раз выше крыши. Пусть временами и противоречивой, но все более и более доступной для желающих изучать тему. Дело в категорическом несоответствии реалий нынешней жизни со свободой слова и прочими свободами, и той жутковатой атмосферой, когда за случайно брошенное высказывание или лживый донос можно было сломать свою жизнь или вообще её лишиться. Народ окончательно потеряет страх, и сколько не читай статей, и не смотри фильмов, все равно невозможно почувствовать той специфики. Слово репрессии все же ассоциируется со сталинскими временами, где на мой взгляд не было разделения для политического протеста или иного повода попасть во враги народа. То диссидентское, что было позже, не сравниться с годами культа личности.
Я не собираюсь ломиться в открытую дверь, проводить анализы, оправдывать или клеймить. Я просто пытаюсь примерить некоторые факты в поисках ответа на главный для меня вопрос. Как можно было оставаться беззаветно преданным Родине, как можно было напряженно и творчески работать, зная, что тебя в любой момент могут обвинить и забрать? Причем в подавляющем большинстве все трудились по глубоким убеждениям, а не из-за террора, особенно в годы Войны.
Как рассказывали оба моих деда, бывшие в числе руководящих сотрудников известного горьковского завода «Красное Сормово», у всех был в шкафу приготовлен узелок на случай, если придут забирать. Черный воронок приезжал всегда ночью, в самый сонный час. Абсолютно все их коллеги и они сами проходили через регулярные вызовы в НКВД, особенно если на производстве происходили неизбежные трудности.
При этом по рассказам не задавали вопрос о том, являетесь вы диверсантом и врагом. Это считалось уже установленным. Не спрашивали также о том, на кого они работают. Главная тема беседы всегда была: «Кто еще состоит в вашей преступной организации? С кем вы связаны? От кого получаете и кому передаете вредительские указания?» Многим из руководителей завода пришлось провести некоторое время в застенках. Но, слава Богу, для моих родственников общение с НКВД обошлось без самых страшных роковых последствий.
Неожиданную информацию по теме репрессий я получил, когда смотрел старые документы в архиве железнодорожной проектной организации, где работаю. Они касались прошлого ныне несуществующей Казанской железной дороги. История первой крупной частной ж/д дороги Российской империи, начавшаяся в 1864 году, интересна и замысловата. Достаточно сказать, что она в пике своего развития простиралась от Москвы до Екатеринбурга, протяженность всех линий составляла более 2600 км, а в составе уставного капитала были в том числе средства царской семьи.
Создателем и вдохновителем этой огромной инфраструктуры был Николай Карлович Фон Мекк, богатейший предприниматель и настоящий патриот нашей Родины. После Революции дорога была национализирована, капиталы Мекк передал государству, а сам оставался на службе в наркомате путей сообщения, подвергаясь периодическим арестам за буржуазное происхождение. Дзержинский в 1919 году было подписал расстрельный приговор для Мекка, но разобравшись, отменил свое решение и сделал своим непосредственным помощником, когда возглавил Наркомат Путей сообщения.
Но после смерти наркома Николая Карловича уже окончательно арестовали и вскорости расстреляли. Вина его по версии следствия заключалась в том, что Фон Мекк ратовал за увеличение массы грузовых поездов «для износа социалистических рельсов», так это формулировалось. Позже нарком Каганович за реализацию идей Мекка получил орден. Перед смертью мужественный Николай Карлович по словам очевидцев говорил, адресуясь потомкам: «Только не надо за это ненавидеть нашу страну!».
Листая пожелтевшие машинописные листки, я наткнулся на послевоенные воспоминания одного инженера Казанской проектной конторы. Для поддержания инфраструктуры дороги, ее ремонта и строительства в Казани уже при советской власти в 1937 году была создана проектная организация. Такая практика проводится на всех дорогах с давних пор и до наших дней. С началом войны некоторые сотрудники проектной конторы ушли на фронт, но большинство осталось, до предела загруженные работой по обеспечению перевозок.
Первое военное время репрессии их не коснулись, но 15 апреля 1943 года вышел Указ Президиума ВС СССР от «О введении военного положения на всех железных дорогах», где железнодорожники приравнивались к солдатам. В пятом пункте документа говорилось, что за нарушения в работе сотрудников ж/д будут направлять в штрафные батальоны в действующую армию, или подвергать более суровым наказаниям.
В найденных записях я прочел, что сразу же после этого Указа в помещении конторы появились сотрудники НКВД, и у них состоялся такой разговор с руководством.
- Согласно разнарядке на вашу штатную численность в сто пятьдесят человек должно приходиться два врага народа. Просим вас помочь нам в их отыскании, иначе все руководство пойдет по расстрельной статье.
На вопрос директора, как же он их найдет, было задан встречный вопрос: - Какую главную работу в настоящий момент выполняет контора?
- Мы делаем крупный проект цементного завода для железнодорожного строительства.
- Хорошо, значит вредителями, мешающими выполнения проекта, будет его главный инженер. А у Вас есть заместитель?
-Есть, - в смятении ответил директор, — Это главный инженер конторы, а у него свой заместитель.
- Отлично, мы забираем заместителя главного инженера!
Так оперативно был решен вопрос о врагах. ГИП и зам главного получили по десять лет лагерей, прикрыв собой статистику чекистов. Больше арестов не было. Не могу не поделиться относительно хорошим концом истории. Дела обоих узников были пересмотрены в 1948 году после неоднократных обращений в органы руководства Казанской железной дороги. Их признали невиновными, и проектанты вышили на свободу. В конторе им, как отсутствующем на работе по уважительной причине, была выплачена компенсация в виде зарплаты за все время сидения в лагерях.
Можно вспоминать другие случаи, им нет конца. Тема репрессий все равно подспудно присутствует, когда мы упоминаем этот период. Как бы мне работалось в тех условиях, не могу сказать. Да и любые слова будут домыслами без личного опыта, а за то, что его нет, можно лишь порадоваться.