Ирина Тарасова (Эренбург)©
Начало. Часть 1
ЧАСТЬ 10
Светлана растерянно посторонилась, пропуская гостей. Сначала вошел Павел с громоздкой сумкой в руке, затем еще двое парней внесли какой-то большой ящик. Стелла недовольно залаяла.
— Убери зверя! — испуганно воскликнула Татьяна.
Света взяла Стеллу за ошейник и отвела на кухню. Вытащив из кастрюли куриное крылышко, дала собаке и только потом закрыла за собой дверь.
Нежданные гости вели себя бесцеремонно. Один парень уже скатывал в зеркальной комнате ковер, другой распаковывал ящик, а Павел, устроившись в кресле, уже откупорил бутылку пива и шарил глазами в поисках стакана.
Татьяна, отозвав подругу в сторону, объяснила:
— Света, ты не сердись, что без спроса, ты сама знаешь, чем ты мне обязана.
Это замечание Татьяны Светлану покоробило, но это было правдой.
— Мы с ребятами снимаем клип. Паша — продюсер. Мы в основном все сняли, остались какие-то мелочи, крупные планы, проходки и прочая ерунда. Каждый час студии стоит бешеные бабки, поэтому я подумала о твоей большой пустой комнате.
— Но квартира не моя, — постаралась возразить Светлана.
— Мы не нагадим. Это работа на вечер. Все необходимое мы с собой привезли: лампы, отражатели, ткань для драпировки, монитор, ведь у тебя даже телевизора нет. Шумно не будет, звук будем записывать в студии. Так что, по рукам?
Перспектива провести весь вечер в компании Татьяниных друзей, может, еще два дня назад взбудоражила бы Светлану, но сегодня она ждала Антуана. Поэтому она не знала, что сказать, но, когда увидела, что ребята втащили в комнату еще один громоздкий ящик, поняла, что ее согласия никто и не ждет.
— Ладно, снимайте, я вам не помешаю.
— Танька! Стаканы для пива! — требовательно крикнул Павел.
— Сейчас-сейчас, — засуетилась Татьяна и устремилась к кухне, но, услышав рычание Стеллы, тут же отпрянула.
Светлану неприятно поразило поведение подруги: еще недавно веселая и независимая, она теперь полностью была в подчинении.
Татьяна умоляюще посмотрела на Светлану и попросила:
— Принеси, пожалуйста, стаканы, я собаку боюсь.
Зайдя на кухню, она успокаивающе погладила Стеллу, вымыла руки, сполоснула холодной водой лицо и взяла стаканы.
Поставив стаканы на низкий столик, Света решила опять скрыться на кухне: ей было неуютно рядом с Павлом. Она не могла понять себя, почему она испытывает волнение рядом с ним, почему она боится смотреть ему в глаза? Неужели она страшится разоблачения! Ведь так просто подойти к нему и просто сказать: «Здравствуй, это я, Светлана Коробейникова, помнишь?» И вся эта двусмысленная ситуация исчезнет. Все казалось очень просто, но почему-то она не сделала это.
— Светлана, подай скотч.
Татьяна, стоя на лестнице, какие обычно бывают в библиотеках, закрывала поверхность зеркал тканью. Светлана с облегчением включилась в общую работу. Задрапировав зеркала, Татьяна стала расставлять лампы для освещения, крепя их на специальные треноги и направляя на раскрытые белые зонты-отражатели.
— Свет, встань в центр, попросила она, — нужно отрегулировать освещение, чтобы не было теней.
Тем временем парни, которых Татьяна представила как Костика и Влада, режиссера и певца, расстелили на полу тонкий пластик и закопошились около видеокамеры.
Только Павел сидел в кресле развалясь и потягивал пиво, а девушка с жидкими, почти прозрачными волосами разложила на столике косметику и начала накладывать макияж на свое бледное от худобы лицо.
— Баланс проверил? Света хватает? — спросил Костик Влада.
— Все нормально. Сейчас начнем снимать.
— Девочки, переодеваться! — скомандовал Константин. — Влад, готовь кассету.
Павел снисходительно смотрел на всю эту суету. «Дети. С каким удовольствием они занимаются этой ерундой. Как мало им для счастья надо». Он только что провернул одну очень выгодную финансовую операцию, и на него свалилась куча денег. Почему бы немного не отстегнуть для забавы своим приятелям! Он рассчитывал, что съемки и его немного развлекут, но с горечью осознал, что ощущает только безмерную скуку.
Сначала его деятельность в качестве исполнительного директора совместного предприятия казалась ему очень интересной; он планировал наладить производство бытовой техники в Москве, но, поняв, что это очень долгая перспектива, а деньги нужны сейчас, пустился в различные махинации. Буквально за полгода он заработал больше миллиона в свободно конвертируемой валюте. Азарт захватил его. Деньги приносили деньги. Предприятие было только ширмой для его обогащения. Но постепенно он стал привыкать к большим деньгам. Правда, пришлось вытеснить из бизнеса двух соучредителей. Одного было не жаль: лентяй и бездельник. А вот женщина, которая смогла получить крупный кредит в самом начале их деятельности и найти первые два крупных контракта, принесшие стопроцентную прибыль, чуть не сошла с ума, узнав о том, что ее отстранили от дел. Ему до сих пор было стыдно за свой поступок. Но это закон капитализма — выживает сильнейший. Чтобы справиться со своей совестью, он стал ежемесячно выплачивать ей по пять сотен баксов, помог отправить за границу дочь на обучение. Бывшая соучредительница даже прослезилась от его «щедрот». Знала бы она о его прибылях!
И теперь, спрашивал он себя, куда же исчезло это удовольствие от бизнеса? Или все, что слишком легко дается, быстро надоедает? Вот и женщины. Не было ни одной, что когда-либо ему отказала. Любая, только помани. Кстати, с кем он поедет в Грецию? От Ксюхи он избавился месяц назад, купив ей шубу из чернобурки и сережки с бриллиантами. С Татьяной будет сложнее, эта, кажется, влюбилась по-настоящему, тут трудно будет откупиться. А если взять ее с собой в Грецию — не так поймет. К тому же он уже не может сдерживать раздражения от ее слишком громкого голоса, суеты и резкого смеха.
А почему бы не взять с собой подругу Татьяны? Была в ней какая-то загадка, что завораживала его. Какие грациозные движения, никакой суеты! Благородный профиль, лучистый взгляд, волевое лицо. Но кого все же она ему напоминает?
Взгляды их встретились, и он уловил в ее красивых глазах напряженность в сочетании с осторожностью. Она чуть покусывала свои мягкие, чувственные губы, и он чувствовал во всем этом непонятную ему нервозность.
— Таня, Вика, на площадку! — позвал режиссер.
Девушки вышли в центр комнаты, в одночасье превратившейся в студию. Они выглядели потрясающе: длинные ноги, обтянутые черными колготками, были обуты в ярко-красные туфли на высоченных каблуках, пурпурные платья как вторая кожа облегали стройные тела и едва прикрывали трусики, волосы покрывали парики из переливающихся черных нитей. У них был озорной и немного вульгарный вид, как у танцовщиц кабаре.
— Девочки, вы должны под музыку двигаться так, как работают манекенщицы. Надменный вид, чувство превосходства, понятно? Сейчас рот открывать не надо, только движения. Мы снимаем крупные планы. Понятно?
Девушки закивали.
— Влад, включай кассету. Снимаем только ноги. Девочки, начали.
Новоиспеченные актрисы не обладали непринужденной грацией, что приобретается долгими тренировками, поэтому их движения на экране монитора казались неуклюжими и тяжелыми. Музыка, льющаяся из динамика, не имела ни малейшего отношения к тому, что происходило на площадке, и девушки никак не могли войти в ритм.
— Девочки, легче! Ксюха, не выбрасывай ты так далеко ноги! Ты не цапля, а фламинго! Да не скачи ты так! Пошли! — Режиссер то и дело останавливал съемку. Константин сам попытался показать, как нужно двигаться. Но у него вышло так неуклюже, что Светлана невольно рассмеялась.
— Забавляешься? Сама попробуй! Давай-давай, думаешь, это так просто? — И, слегка подталкивая, он вывел Светлану под взгляд объектива. Влад включил фонограмму, и Светлана чуть смущенно улыбнулась:
— Ребята, я не готова к съемкам…
На экране были видны ноги Светланы в мягких домашних тапочках. Оператор слегка поднял объектив, и на экране показалось лицо девушки.
— Здорово! — выдохнул Влад. — Ты на редкость киногенична. — Костя, дай только лицо.
Действительно, на экране монитора ее лицо было восхитительным: нежное, загадочное, лукавое.
— Сделаем так, — предложил Влад. — В песне есть слова: «Много девушек, но я мечтаю об одной. Мечта, моя мечта». Света будет моей мечтой. У тебя есть вечернее платье?
— Да, маленькое, черное.
— Сойдет. Иди переодевайся и сделай, пожалуйста, макияж поярче. А мы продолжим.
Светлана подчинилась. Почему бы не попробовать! Ей это интересно.
Надев то самое платье, в котором встречала Новый год, она внимательно рассмотрела свое отражение. Потом слегка наклонилась вперед и причесала свои отливающие медью волосы, положила на веки серебристые тени, чтобы ее обычный открытый взгляд изменился на томный и глубокий, подкрасила ресницы, сделав их еще гуще и длиннее, и накрасила губы помадой цвета чайной розы, выделив блеском нижнюю губу, вспомнив слова Татьяны, что это придает лицу более соблазнительный вид. Вот, кажется, все. Ах да! Конечно, тапочки надо сменить на туфли. Ноги, зрительно удлиненные высокими, тонкими каблуками выглядели безупречно. Еще раз взглянув на себя в зеркало, Света не могла не признать, что выглядит потрясающе — оставалось надеяться, что и на экране это будет смотреться хорошо.
Когда она вышла из ванной и прошла мимо Павла, тот даже привстал. Скучающее выражение моментально улетучилось с его лица. Удивление и восторг читались в его глазах. Светлана остановилась на пороге «студии», Павел остановился рядом. Съемка продолжалась. Татьяна и Ксения двигались уже гораздо лучше: накапливающаяся усталость делала их грациознее и естественнее.
— Все, девочки, отдыхайте. Снято, — наконец сказал Константин, и девушки без сил опустились прямо на пол.
— Светлана, на площадку! — приказал режиссер. — Музыка! Пошла!
Светлана сначала несколько раз прошлась вдоль стены, задрапированной тканью. Затем стала выполнять команды режиссера.
— Голову направо, чуть наклони. Закрой глаза, теперь медленно поднимай веки. Хорошо! Голову налево, чуть ниже. Улыбнись. Так! Замечательно! Пройдись. Хорошо. Сядь на пол. Здорово!
Светлане казалось, что все, что она делает, — это просто и легко. Лукавое настроение. Дубль. Задумчивость. Дубль. Веселье. Неуемная радость. Час пролетел как минута.
Наконец Константин попросил:
— Покажи грусть, легкие слезы.
Павел с удовольствием смотрел, как она работает, выполняя задачи режиссера. Ничего лишнего, лаконичность движений. На экране монитора она казалась еще красивей, чем была в жизни, но красотой его не удивишь, в ней чувствовалось что-то настоящее, притягательное и зовущее.
Когда он увидел на ее ресницах слезы, его как будто обожгло изнутри: Татьяна сначала представила ее как Мари… А это Светлана… Светлана Коробейникова. Маленький, затравленный зверек. Как, с помощью каких сил произошло это превращение?! Павел верил и не верил своим глазам. Нет никаких сомнений — это она. И почему он сразу этого не заметил? Он обязательно узнает, что с ней произошло: не прошло и двух месяцев со дня их знакомства, и маленькая простушка превратилась в соблазнительную красавицу. Она должна принадлежать ему! Разве она сможет устоять перед ним, тем более если впереди прекрасное путешествие в Грецию?! Он решил: они посетят древние Афины, он покажет ей Крит, купит норковое манто. В Греции, говорят, норку можно купить почти задаром.
Съемка закончилась. Собрав все свое «имущество», все поспешили к выходу. Светлана открыла им дверь, но тут же вернулась в комнату, услышав телефонный звонок.
— Алло! — с волнением в голосе закричала она.
Но трубка молчала.
— Алло, алло, Антуан, тебя не слышно.
На другом конце провода слышалось только чье-то дыхание.
— Говорите, прошу вас, — чуть не плача попросила она.
— Света, это я, — растягивая гласные, проговорил женский голос. — Антуана можешь не ждать, он улетел.
— Он что-то передал? — заикаясь от неожиданности, спросила Света, узнав голос Людмилы.
— Последнее «прости».
— Этого не может быть… — Дыхание сорвалось, слезы брызнули из ее глаз, и она всхлипнула.
Людмила положила трубку. Она была удовлетворена. Пусть девчонка поплачет. Непонятно откуда в ней поднялась горячая волна радости. Она подошла к бару, достала бутылку «Хенесси» и удовлетворенно сделала глоток. «Я без боя не сдамся! — самоуверенно подумала она. — Это мой шанс, и я им воспользуюсь».
Жгучая влага дорогого коньяка распаляла воображение женщины, она уже представляла себя опять гуляющей по Парижу, ей казалось, что она ощущает неповторимый запах своего любимого кафе, где она встречалась со своими многочисленными друзьями, запах дорогих сигарет, парфюма и еще чего-то непонятного, но волнующего. И Жан, она опять увидит Жана, своего дорогого шоколадного мальчика!
Она прилегла на кровать, рука потянулась к тому месту, где огнем полыхало ее женское желание. Она закрыла глаза… Она вспомнила миндалевидные глаза своего молодого любовника, его тренированное, словно литое, тело и ту сладостную боль, которую он ей доставлял, когда входил в ее горячее лоно никогда не рожавшей женщины. Ее пальцы скользили все быстрее и быстрее… Горячий толчок, еще, еще! Тело выгнулось дугой, она вскрикнула. Несколько секунд она лежала в полном блаженстве, пальцами ощущая горячее сокращение между ног. Потом, не раздеваясь, накинула на себя плед и уснула, мысленно поблагодарив свое послушное тело.
…«Прости… Значит все, что у них было, — всего лишь случайность, ошибка».
Она внутренне сжалась. Затем, встряхнув волосами, попыталась улыбнуться. Что ж, она уже благодарна судьбе за минуты счастья, что подарил ей Антуан. Просто слишком многое разделяет их: возраст, расстояния, положение в обществе. Он - на вершине карьеры в далекой и прекрасной Франции, она же только начинает свой путь. И все у нее впереди.
Светлана поспешила закрыть входную дверь. Сделала два оборота ключом, вернулась в комнату, скинула платье и пошла в ванную. Открыв воду и наполнив ванну теплой водой, она с облегчением вытянулась в ней. Воспоминания нахлынули на нее. Сильные руки Антуана, его мужественное тело, улыбка… Неужели она больше никогда не увидит его?! Но почему он даже не позвонил, не попрощался. Нет, она не верит, что он так мог поступить. Не хочет верить!
К тому времени, как Светлана, накинув махровый халат, вышла из ванной, она была убеждена, что это всего лишь ошибка, досадная ошибка, и Антуан обязательно ее найдет в следующий свой приезд.
Войдя комнату, она едва не вскрикнула. На тахте сидел Павел.
Света ошеломленно уставилась на него.
— Я думала… — От неожиданности она смутилась. — Я думала, все ушли.
Видя ее смущение, Павел снисходительно улыбнулся. Светлана дрожала с головы до ног, не в силах справиться с нарастающим волнением. Он встал и приблизился к ней. Она в ужасе отпрянула:
— Уходите, пожалуйста, я очень устала.
— А я ведь к тебе потом приезжал, Светлана Коробейникова, — уверенно начал Павел. — Я нашел тогда для тебя работу.
— Кладовщицы?
Павел удивился ее прозорливости. Действительно, он собирался ввести в штатное расписание новую должность — помощника кладовщика — и был очень горд собой, что сможет помочь этой жалкой девчушке. Но вот оно как обернулось! Девчушка оказалась образованной, красивой (и как это он раньше этого не заметил?!) и сильной. Такой, что и без его помощи смогла начать успешную карьеру. Но теперь она от него не уйдет. У него много денег, хватит еще на пару-тройку клипов.
— Ты петь умеешь?
Неожиданность вопроса застала ее врасплох.
— Не пробовала, но танцую неплохо, — растерянно ответила она. — А что?
— Хочу сделать из тебя звезду.
— И ты не хочешь узнать мое мнение? Может, я не хочу?
— Ну и дурочка, — ответил он и, положив руки ей на плечи, резким движением привлек ее к себе. Светлана почувствовала прикосновение его сильного, мускулистого тела даже сквозь махровую ткань халата. Инстинктивно она попыталась отстраниться, Павел легко, словно котенка, поднял ее на руки и осторожно опустил на тахту. Светлана попыталась вырваться.
— Пусти меня! Я не игрушка!
— Ты зайчик, почти такой же, как этот. — И Павел положил рядом с ней игрушечного голубого зайца.
Невольное напоминание об Антуане остановило сопротивление Светланы. Она взяла игрушечного зайца и, как будто пытаясь найти ответ в его раскосых глазах, внимательно посмотрела на него. Павел расценил этот жест как ее согласие. Его загорелые руки потянулись к ее лицу, легко коснулись щек, еще влажных волос, а потом резким движением распахнули полы халата.
От неожиданности Светлана охнула, и краска гнева бросилась ей в лицо. Она хотела опять запахнуть халат, но его сильные руки не позволили ей сделать этого. Он с силой привлек ее к себе и прижался к ее губам, заглушая слова протеста. Поцелуй становился почти нестерпимым. Его язык проник в ее рот. Она все еще пыталась сопротивляться, но ее попытки он принял за игру, не веря в то, что может быть отвергнут. Светлана извивалась в его объятиях, стараясь вырваться из его железных тисков, осыпая его грудь и плечи ударами кулачков. Он схватил ее за запястья и опрокинул на спину, вдавив в подушки всей своей тяжестью.
Он торопился удовлетворить свою страсть. В тишине слышалось только их дыхание, короткое, прерывистое, возня борющихся тел да слабые стоны Светланы. Сопротивление ее слабело, и ее тело покорилось его воле, предательски реагируя на его грубые ласки. Раздвинув ее ноги, он вошел в нее, торжествуя. Он был хозяином, она — рабыней, покорной рабыней его прихотей. Еще одна жертва.
Она не знала, сколько это продолжалось, обеспамятевшая, потерянная. Наконец с его губ сорвался полустон-полурычание, и конвульсии его тела прекратились внезапно вслед за этими звуками. Медленно он, скатился с нее, машинально проведя рукой по ее груди:
— Извини, я увлекся. Но твое сопротивление завело меня.
Светлана молча смотрела на его красивое тело и не испытывала ничего, кроме смертельной усталости.
Он повернулся к ней:
— Я был несколько груб, прости. Но ты меня задела за живое.
Она равнодушно посмотрела на него:
— А мое мнение тебе не интересно?
— Нет, почему же… Но ведь нам было хорошо…
— Нам? Ты уверен?
По его лицу скользнула тень сомнения.
— Я же попросил прощения. В другой раз будет лучше.
— Другого раза не будет.
Она заметила, как он напрягся. Торопливо он забормотал:
— Ты не бойся, я смогу заботиться о тебе. Ты получишь все, что захочешь: новые платья, шубу; мы с тобой будем ходить в театры, рестораны, поедем за границу…
Светлана похолодела: он ничего не понял. Не захотел понять. Не смог… Она встала и накинула халат, завязав пояс узлом.
— Мне ничего не надо, — ее голос прозвучал резко, — уходи и не возвращайся.
Павел был удивлен не столько ответом, сколько выражением решимости на ее ставшем еще красивее от гнева лице. Эта нищенка отвергает его!
— Ты пожалеешь об этом! — хрипло ответил он и стал быстро натягивать джинсы.
Пока он одевался, Светлана вспомнила то мгновение, когда впервые увидела лицо Павла в морозных ноябрьских сумерках. Могла ли она предполагать тогда, что эта случайная встреча принесет ей столько боли и разочарований. Но это произошло, и она чувствовала себя обманутой. Светлана скрылась в другой комнате. Быстро вернувшись, она протянула руку и разжала кулак. На ее ладони лежала смятая пятидесятидолларовая купюра.
— Мне от тебя ничего не надо. Подари на счастье кому-нибудь еще.
В недоумении он уставился на деньги. Значит, она помнила о нем, раз берегла эту купюру. Растерянно взглянув в ее ставшие холодными глаза, он машинально сунул деньги в карман и повернулся к выходу. Впервые он осознал, что, так и не приобретя, потерял что-то очень важное и ценное. И опять гнетущее чувство пустоты заполонило его душу.
Антуан лежал неподвижно, его тело было плотно стянуто белыми простынями. Он попытался пошевелить руками и не смог. Попытался встать. Ноги ему не повиновались. Нет возможности двинуться, даже пошевелиться. От ужаса и беспомощности его спина покрылась потом. Он огляделся: белый потолок, белые стены. Силуэты в белых одеяниях бесшумно скользили вокруг него, он не различал лиц, а только ощущал, как холодные, липкие руки прикасались к нему. Он попытался спросить, что с ним и как он сюда попал, но не смог даже разомкнуть губы. Его нервы были натянуты до предела. Чье-то лицо наклонилось к нему. «Узнать, надо узнать». Ему почему-то показалось, что оттого, узнает ли он это лицо или нет, зависит его жизнь.
— Нужно за все платить, — леденящим шепотом произнесла зловещая маска, и тонкие губы сложились в едкую усмешку.
— За что? — с силой разомкнув губы, еле слышно прошептал он.
— За мои страдания.
— И за мои.
— И за мои.
Он лежал неподвижно в удушливом пароксизме страха, наблюдая, как лица-маски менялись одна за другой. Вот-вот, казалось, он узнает. Это Мадлен, его бывшая жена?.. Нет! Маска расползается в ужасной гримасе, обнажая гнилые зубы. Людмила?! Нет! Рыжая шевелюра опадает клочьями, оставляя голый, желтый череп. Он в ужасе закрывает глаза, но что-то меняется вокруг него, знакомый нежный аромат заставляет его опять напрячь зрение. Он различает силуэт девичьей фигурки, склонившейся над ним. Легкими прикосновениями она разворачивает простыни. Кати! Его дочь несет ему освобождение! Он протягивает к ней руки, дотрагивается до ее груди, твердой маленькой груди юной девушки, чуть раскосые бирюзовые глаза, обрамленные темными ресницами, укоризненно смотрят на него. Нет, это не Кати, это…
«Светлана!» — Антуан, вскрикнув, проснулся в холодном поту. Несколько минут он лежал неподвижно, ослепленный ужасом сна. Он опять был в гостинице, рядом с кроватью валялся его костюм, рубашка и галстук. Вчера он был настолько пьян, что не смог повесить одежду в шкаф.
Он взглянул на часы. Пол-одиннадцатого. Головная боль пронзила виски, во рту пересохло. Эти жуткие приемы. Всегда много алкоголя, много тяжелой пищи. И скука, подобострастие, скрытая зависть. Он постепенно стал приходить в себя, вспоминая вчерашний день. Все начиналось как обычно. Официальный прием в администрации. Обильный завтрак, красная и черная икра, коньяк. На этот раз они постарались, где-то раздобыли «Хенесси». Потом знакомство с дирекцией московского предприятия, выпускающего дешевую косметику, поход по цехам. Ужин в ресторане «Прага».
Он помнил, что все время пытался позвонить Светлане и предупредить о том, что задерживается. Но позвонил ли?.. Почему он так напился? Он не мог в точности вспомнить, чем закончился день. Помнил только, что Людмила чуть ли не силой заставила его сопровождать себя на какое-то закрытое шоу «для своих», где опять был коньяк, икра и «стриптиз по-русски»: юные девушки пытались танцевать народный танец, постепенно скидывая с себя одежду. Это было наивно и вульгарно. Людмила в открытом платье. Ее тесные объятия в танце.
«Хорошо, что я проснулся один, — с облегчением подумал Антуан. — Сейчас приму душ и позвоню Светлане. На сегодня — никаких дел. Куплю ей цветы и красивую куклу». — С этими мыслями он пошел в ванную.
После трех чашечек кофе в буфете он вернулся в номер, расположился в кресле и, опустив руку в карман, достал портмоне. В специальном отделении лежали визитки. Перебрав все, похолодел: он точно помнил, что положил сюда клочок бумажки, где Светлана записала свой телефон. Вскочив, он выложил на кровать все содержимое портмоне. Мелкие монеты, денежные купюры, визитки, фотография дочери. С ужасом он подумал, что потерял телефон Светланы. В рисках бешено стучала кровь. Он должен вспомнить номер телефона, обязательно должен вспомнить…
В дверь постучали.
— Вас внизу ждет машина.
Антуан опомнился. Похоже, это его спасение. Людмила наверняка знает, где живет девушка. Быстро одевшись, он спустился вниз.
Людмила ждала его в машине. Ее тщательный макияж не мог скрыть темные круги под глазами и немного припухшие веки — следы вчерашних излишеств.
— Милая, — обращаясь к ней, начал Антуан, — мне нужно заехать к Светлане. И где здесь продают розы?
— Мы не можем, — резко оборвала Людмила. — На двенадцать назначена встреча у министра. Будет и посол Франции.
— Тогда дай мне ее телефон, — потребовал Антуан.
Людмила недовольно сощурила глаза. Она вчера вытащила из портмоне записку этой маленькой шлюшки, надеясь, что за вечер, проведенный на стриптизе, сможет соблазнить француза. Пока ей это не удалось, но своих позиций она так просто не сдаст. Поняв по решительному лицу Антуана, что тот ради своей прихоти может сорвать очень важную встречу, Людмила наспех нацарапала на листке блокнота семь цифр. Это был еще не подключенный номер телефона нового магазина. Она вырвала листок и протянула его капризному французу. Антуан радостно улыбнулся и, сосредоточившись, напряженно впился глазами в бумажку. Только после того, как уверился, что запомнил комбинацию цифр, он свернул вчетверо листок, спрятал во внутренний карман пиджака и весело воскликнул:
— Я готов! Поехали!
При первой же возможности он позвонил, телефон ответил ему длинными гудками. «Наверное, гуляет с собакой, — подумал он, — позвоню позднее». Но и во второй, и в третий раз к телефону никто не подходил.
День прошел по-деловому результативно: встреча с министром была приятной, он почувствовал, что у русских есть заинтересованность в сотрудничестве. Поэтому, когда министр пригласил его вечером посетить Большой театр, Антуан не посмел отказаться и предупредил, что будет со спутницей: он решил пригласить с собой Светлану. Но телефон лишь протяжно гудел.
— Может, ты ошиблась? — спросил Антуан Людмилу. — Проверь, к телефону никто не подходит.
— Она, вероятно, уехала в Суздаль. Я слышала, что ей предложили сопровождать группу иностранных туристов. А она всегда не прочь подшабашить, — ехидно заметила Людмила, и ее глаза злобно сверкнули.
Но Антуан этого не заметил. Людмила явно ошибается. Светлана должна ждать его, ведь он обещал позвонить. И чувство стыда кольнуло его: вчера он не сдержал обещание, но сегодня они обязательно должны встретиться.
После приема он долгое время провел в здании будущего магазина, просматривая эскизы интерьера, беседуя с ответственным исполнителем. Пришлось вносить некоторые изменения — помещение оказалось чуть меньше, чем предполагалось вначале. Время пролетело так быстро, что перекусить пришлось в буфете театра, куда он прибыл в сопровождении Людмилы: до Светланы он так и не сумел дозвониться. От духоты в зале, терпких духов Людмилы, а главное — от жгучего чувства одиночества среди этой многоликой толпы он стал задыхаться. Еле сдерживая дурноту, он вышел из театра.
Падая с ног от усталости, Антуан вернулся в гостиницу и первым же делом набрал номер телефона. Длинные гудки. «Светлана, спаси меня, мне так одиноко», — мысленно молил он. Но трубка безжалостно выдавала лишь длинные гудки… С тяжелым сердцем он провалился в сон.
Сегодня он улетает. В задумчивости Антуан смотрел на телефонный аппарат. Стоит ли опять набирать врезавшиеся в намять семь цифр? Он в равной степени боялся услышать и длинные, нудные гудки, и голос Светланы. Он чувствовал свою вину в том, что им так и не пришлось встретиться за эти два дня. Он вздохнул и набрал номер телефона Людмилы.
— Машина в пять. Самолет в семь пятнадцать, — машинально повторил он и поспешно добавил: — Людмила, пригласи, пожалуйста, Светлану. Мне нужен сегодня переводчик, я хотел бы пройтись по магазинам и курить кое-какие сувениры.
На другом конце провода воцарилась пауза. Людмила тщательно взвешивала его слова. Это ее последний шанс, надо его использовать.
— Я с удовольствием тебе помогу, — ответила она.
— Нет-нет. Не беспокойся. Пусть приедет Светлана, — чуть более торопливо, чем было необходимо, ответил Антуан. — К тому же мне нравится эта девушка, — зачем-то прибавил он.
— Почем нынче ее услуги? Не слишком дорого берет? — грубо хохотнул голос на другом конце провода.
Все, это поражение! Шансов больше нет, значит, можно быть и грубой.
— Людмила, вы забываетесь! — ледяным тоном остановил ее Антуан. — Дайте мне ее адрес.
Голос его звучал жестко и требовательно.
— Нет, — ответила Людмила, бросила трубку и судорожно схватила сигарету. Волна отчаяния захлестнула ее. Ей плевать было на этого француза, но она не привыкла к поражениям.
Она дала отставку Виктору, но была несколько уязвлена тем, что тот даже не сделал попытки вернуть ее. Вероятно, он уже свыкся со своим серым прозябанием в качестве верного мужа, расценив случайную встречу с ней как приятный эпизод в жизни стареющего мужчины. А может, он даже и обрадовался, ведь удовлетворить ее сексуальный темперамент не так-то легко мужчине, которому перевалило за сорок.
Она подошла к зеркалу, приблизила свое лицо к холодному стеклу и стала внимательно всматриваться в свое отражение. «Надо сделать подтяжку», — подумала Людмила. Это решение ее несколько успокоило. Она не привыкла впадать в панику. Ничего, вчера на приеме к ней клеился какой-то московский банкир. «Надо примерить этот вариант», — примирительно решила она.
…Антуан медленно отвинтил крышку фляжки и отпил большой глоток коньяка. Он знал, что сейчас не сможет побороть беспричинную ревность увядающей женщины, но если Людмила не уступит, то он поставит вопрос о смене директора-распорядителя московским филиалом. Он никому не позволит вмешиваться в его личную жизнь!
Приняв горячий душ и выпив чашку кофе в буфете, он немного успокоился. Он обязательно найдет Светлану в следующий приезд. Сведения о всех работниках отправляются в фирму с бухгалтерской отчетностью, а его Света проработала по крайней мере два дня и получила зарплату. В оставшиеся до отъезда несколько часов он решил прогуляться по Москве. Выйдя из гостиницы, он пошел по улице, глядя по сторонам. Его гостиница «Космос» была недалеко от бывшей Выставки достижений народного хозяйства СССР, сейчас превратившейся в большой комплекс скучных магазинов. Ему посоветовали купить подарки для близких в павильоне «Культура»: там продавались изделия русских промыслов. Он купит посадский шерстяной платок для Кати, а ее матери — гжелевский сервиз. Антуан представил, как его дочь накинет на плечи легкий цветастый платок и уютно устроится у камина рядом с ним…
Но тут его как током ударило. С фотографии загадочно улыбалась Светлана.
продолжение следует
Начало. Часть 1
Приглашаю подписаться на канал "Истории со счастливым концом"