Вареник.
Жил человек всю жизнь имея только лишь имя, отчество и фамилию. А тут вдруг на шестом десятке лет в добавок еще и кличку получил.
Вареник.
А так звали его Игорь, благодаря отцу он носил отчество Васильевич и исконно русскую фамилию Козлов.
Он не любил свою современную страну. Он не любил свое современное государство.
Он уважал свое прошлое. Он любил свою страну в прошлом. Скорее всего он имел полное на это право.
В Советском Союзе он работал в рефрижераторном депо, часто мотался по стране, проводя долгое время в поездках, которое потом депо компенсировало ему отгулами. Зарплата была приличной для того времени, а в отгулах он много времени посвящал личному хозяйству, имея собственный дом и участок при нем. Рыбачил, что он любил, и немного занимался столяркой. Все шло по налаженной, ровной колее. Хотелось бы чего-то большего? Хотелось конечно. Всю жизнь в вагоне, всю жизнь на колесах, всю жизнь электромехаником. Он чувствовал в себе силы приподняться над нажитым настоящим. Только нужно было выпрыгнуть из накатанной колеи, а там, как получится. А получится должно было. Голова еще была светлой, способной на обучение. Сил и здоровья хватало. Но первой решилась на поворот в своей жизни жена. Решили немного повременить с его изменениями в жизни. А он своего времени не дождался. Его родная страна Советский Союз приказал долго жить.
Сначала вроде ничего не поменялось. Работа была прежней, заработок стабильным, и что самое важное в то время, зарплату платили вовремя и в полном объеме в отличии от огромного количества его соотечественников. Жене, благодаря своевременному финту в своей жизни, тоже повезло, работала в государственной структуре, где хоть и не жирно, но платили, и платили так же вовремя.
Но процесс пошел. И пошел он не как прогресс, а как регресс для Игоря Васильевича. Его депо несколько раз оптимизировали, потом реструктуризировали, переведя в совсем другой город, далекий от места жительства Игоря. А потом и вообще ликвидировали. Рефрижераторный железнодорожный флот для экономики страны оказался ненужным. Кому-то повезло или относительно повезло, пристроили в одно из структурных подразделений того же министерства путей сообщения. Козлову указали на дверь. И кому он был нужен со своей профессией и своим опытом по данной специальности? Мыкался он мыкался, пробовал и в столицу на работу ездить, ничего толкового не получалось. Помогла жена. Благодаря своему месту в государственной структуре, подыскала она место своему супругу в Центральном тепловом пункте их города. Место слесаря. Ну хоть что-то. Работа есть, заработок какой ни какой есть, недалеко от дома, да и работа хоть и грязноватая иногда, но не рабская.
Но не по Козлову было нынешнее его положение дел. Не привык он к хамству руководства и инженеров-специалистов из конторы по теплоснабжению, непривычна ему была хитрость коллег - работяг, старавшихся любыми способами перекинуть хоть часть своей работы со своих плеч на чужие. Бесила непорядочность высшего руководства, скупающее все отработанное старье из оборудования, и преподносящее как божий дар. Прежде чем установить что-то из этого оборудования и пустить в эксплуатацию, нужно было немало сил потратить на его восстановление и ремонт. И ничего не было в запас для ремонта. Даже лежащие когда-то ящиками годами в подобных организациях, и ржавеющие от времени болты и гайки, были всегда в дефиците. Да нет. Как такового, дефицита сегодня не было вообще. Купить можно было все. Только вот денег для покупок таких вещей у конторы никогда не было.
Игорь Васильевич работал и терпел, привыкал потихоньку к новым реалиям, к новым человеческим отношениям.
Иногда не выдерживал, срывался, проклиная существующую демократию и с добром поминая прошлое, СССР. Находились, конечно у него противники, которые спорили с Козловым, доказывая обратное. Что именно в СССР и был полный бардак, и сегодняшние неурядицы именно последствия того социалистического бардака. В чем-то и они были правы. Но это тяжело было доказать Козлову. Он жил в одном городе, в одном доме, работал по одной профессии в одной организации. И у него-то как раз везде и во всем был полный порядок.
Среди слесарей был некто Жалов, который не только по своей фамилии получил от коллег прозвище Жало. Любил он подковырнуть и по делу и без дела кого-то из своих коллег по работе. Был он небольшого роста, с хитрой физиономией. Именно благодаря ему Игорь получил известное теперь прозвище – Вареник.
В тот день, бригада слесарей ремонтников закончила восстановления еще одной насосной группы, привезенной в виде новой с какой-то неведомой свалки. Мужики ждали окончания рабочего дня в раздевалке. Работа была тяжелой и ответственной, никто им другого задания решил не давать, без того хорошо потрудились.
Игорь Козлов достал из своего портфеля бутерброд и термос, в котором всегда был горячий крепкий чай. Налил чай в стакан, откусил от бутерброда.
– Ну чего, Игорек, поведай нам еще сказку какую-нибудь о рае на земле под названием Советский Союз.
Козлов промолчал.
– Ты, я слышал, рефом работал?
Козлов молча жевал бутерброд.
– Пил я выходные с одним из ваших. Рассказывал тот, тащили вы из секций все, что под руку попадалось. Оттого может ты и тоскуешь по тем временам.
Козлов положил бутерброд на стол.
– Были друзья, залезали в опломбированные секции. Ничего не скажу. В семье не без урода. Мы с напарником не воровали. Если на базе или заводе, где мы грузились предложат купить чего-то по дешевке, а под пломбы не лезли.
– Да хватит дуру гнать! Разворовали всю страну, а теперь тоскуете по ней. Еще какую-нибудь сказку про дружбу народов в СССР расскажи.
Козлов взял стакан с чаем.
– Сказку не расскажу, а фокус про СССР показать могу. Заодно увидишь, почему страна развалилась. Показать?
– Давай!
Козлов оторвал от старого журнала кусок страницы, накрыл сверху им стакан с чаем, прижал ладонью, перевернул стакан, убрал ладонь. А чай из стакана не вылился, его держал кусок страницы. Он поднял стакан выше.
– Во, видишь!
– Во, блин! А почему чай не выливается?
– А ты иди ближе, я покажу, как и на чем СССР держался, и почему он развалился.
Жала встал, подошел ближе.
– Наклонись, на бумагу смотри!
Жало подставил лицо под стакан. А Козлов в это время пальцем ударил по краю куска бумаги, и горячий чай выплеснулся на лицо его оппонента. Тот завертелся, закричал, схватился руками за лицо.
– Вот так оно и было, – спокойно продолжал Игорь, – Когда были все вместе, тогда и страна крепкая была, стоило своре швали породить смуту в душах некоторых, вот все и лопнуло.
Игорь не был зверем, чай в стакане не был таким горячим, чтобы обжечь кожу, Жало заорал только от страха.
С той поры и стали Козлова Вареником звать. Но про себя. В открытую не решались. Тот был крепок и силен, и не из робкого десятка.