Надежда Степановна сразу поняла, что с Виолой и Юрой что-то не так. Глаза были открыты и были стеклянными, зрачки были расширены.
Страшная мысль подралась в сознание Надежды Степановны, но она тут же ее отогнала.
«Они меня просто разыгрывают!» - сказала тихо она.
Она потрепала дочку по ноге.
«Виола, твоему кавалеру домой пора!» - сказала она.
Виола вращала зрачками, словно не понимая, к кому мать обращается.
Женщина испуганно отступила.
Она вернулась в прихожую и полезла в шкаф. Оттуда она достала фонарик. Он дрожал в ее руках. Надежда Степановна посветила фонарем в лицо, в глаза дочери. Она даже не моргнула. Зрачки не изменились. Фонарь с грохотом упал вниз. Надежда Степановна отступила назад и быстро осмотрела комнату.
Ничего подозрительного.
Опустилась на колени и заглянула под кровать.
Под кроватью она нашла 5 использованы шприцов и ампулу от мор.фина.
Надежда Степановна сжимала ампулу и шприцы. Она все поняла.
Ее дочь – наркоманка.
Весь мир словно рухнул.
Словно состарившись на десяток лет, женщина поднялась с колен и поплелась в свою комнату. Там она опустилась на кровать и зарыдала.
Ее светлая девочка, ее ангелочек – наркоманка.
«Этого не может быть! Не может быть!» - думала она.
Но все эти мысли спотыкались о жестокую реальность. Надежда Степановна все так же сжимала шприцы и ампулу. Пустую ампулу.
Это было ее лекарство. Лекарство, которое усмиряло ее боль.
«Бедная моя девочка!» - вдруг подумала Надежда Степановна. – «Как же ей плохо!»
Женщина быстро спрятала все в сейф и поменяла на нем код. А после этого стала думать, как спасать дочь.
Конечно же, Надежда Степановна понимала, что нужно обратиться к соответствующим специалистам. Но… что-то на этот раз у женщины пошло не так. И она решила, что сама спасет свою дочь.
Всю ночь она не спала.
Поднялись Юра и Виола поздно. Они сразу отправились на кухню. Женщина пошла за ними.
Дети пили пустой чай. И тот пили с неохотой.
«Еще один признак», - подумала женщина.
«Юрочка, вам уже пора домой, - сказала сухо Надежда Степановна. – «И впредь прошу больше на ночь тут не оставаться!»
«Мама прекрати!» - резко сказала Виола. – «Не лезь не в свое дело! Или Тоську воспитывай!»
«Виола…» - растерялась Надежда Степановна.
«Агрессия – еще один признак», - подумала она. – «Нельзя ее злить»
Надежда Степановна ушла из кухни. Ей нужно было поесть. Но оставаться там с ними, она не могла.
Было огромное желание позвонить Тосе. Но только одна мысль, что Тося узнает о том, что Виола наркоманка… эта мысль приводила женщину в ужас. Ведь она столько лет ставила Виолу вперед, возводила над Тосиной головой. И Надежда Степановна поняла, что она не сможет сказать старшей дочери. Она понимала, что это глупо, не говорить той. Но она не могла ничего с собой поделать. Не могла переступить через свою гордость, о которой сейчас ни к месту было вспоминать.
«Я справлюсь с этим!» - сказала сама себе женщина и стала ждать.
У нее все болело, голова кружилось, живот урчал. Но Надежда Степановна не обращала никакого внимания на свое состояние. Ее трясло. Трясло от ужаса из-за дочери.
Когда Юра ушел, то она последовала за Виолой в ее комнату, взяв шприцы и ампулу. Она показала это дочери и увидела испуг.
«Мама…я…» - начала говорить Виола и заплакала. – «Мне так плохо было! Отец умер! А Тоська столько гадостей про него говорила! Столько дерьма вываливала! Ты и половины всего не слышала!» - оправдывала себя сквозь слезы девушка-подросток. – «Она говорила, что ты заслужила эту болезнь, обзывала меня по всякому! Я осталась совершенно одна!»
Надежда Степановна посмотрела на любимую дочку и обняла ее.
«А потом я начала встречаться с Юрой! А когда Тоська узнала, то начала запрещать! Вот тогда мы и начали прятаться и колоться!» - плакала виола.
Надежда Степановна, которая обнимала дочь замерла. Она быстро обдумывала слова дочери. Ведь Юра ей говорил, что встречаться они начали в конце весны.
«Ты весной начала…» - тихо сказала женщина.
«Да!» - воскликнула Виола. Она отскочила от матери и начала кричать. – «Весной начала ширяться! Вам же всем было по фигу, что со мной! Тося только гадости говорила про отца! Ты только о себе и своей работе думала! А я?! У меня умер папа! Но всем было насрать, что я чувствую! Заткнись и терпи! Вот что мне было сказано! Это нормально?!»
«Виола, успокойся, милая», - встала Надежда Степановна с кровати и попыталась погладить дочь по руке, но виола со всей силы ударила мать по это же руке.
«А твоя любимая доченька, которую ты решила в Европу отправить, меня в психушку упекла!» - кричала Виола. – «Что?! Тоже меня туда отправишь? А знаешь что там со мной делали? Меня там насиловали те, кто должен был лечить! Имели как хотели! А Тоське было похер! Она меня оттуда забрала и в больницу повела на сифилис и СПИД проверять! Знала все! Знала! Вот такая у тебя дочурка, мамочка!»
Все это Виола говорила с такой желчью и злобой, что Надежда Степановна сидела как пришибленная.
Виола тяжело дышала и смотрела на мать. А потом села на пол и зарыдала.
«Мне так плохо! Так плохо!» - говорила она сквозь слезы. – «Никто не может понять! Ты не можешь представить, что я пережила! Если она узнает, то снова избавиться от меня! Она же только об этом и мечтает! А мне так плохо!»
Надежда Степановна осторожно подошла к дочери и обняла ее. Сначала аккуратно. Но поняв, что Виола сама к ней прижимается, обняла крепче и начала гладить по голове.
«Не плачь, моя миленькая», - тихо говорила она дочери. – «Не плачь, моя любимая. Ты ей ничего не скажем. Мы никому ничего не скажем. Не велика напасть. Сами справимся. Сами. Все сами».
Виола крепко прижималась к маме и обняла ее.
«Спасибо, мамочка», - сказала она тихо. – «А Юра он хороший. Я его люблю. Я без него жить не буду», - последние слова Виола сказала уже спокойным голосом, от которого у Надежды Степановны похолодело все внутри.
«Хорошо. Вы только тут встречайтесь», - тихо ответила она.
Надежда Степановна встала и посмотрела на дочь. Та уже не плакала. Женщина отправилась в душ. Словно вода могла смыть весь ужас, который происходил в ее жизни.
Пока мать мылась в душе, Виола позвонила Юре.
«Мать нас спалила», - сказал она спокойно своему любимому. – «Да никому она не скажет, не дрейфь. Можешь теперь спокойно приходить. Она разрешила нам встречаться, но только тут. Теперь даже проще будет. Она сама нам денег и давать будет на герыч».
Виола довольная села на кровать. Сегодня у нее были уроки, на которые она не пошла. Но она об этом даже не думала. Все, про что она думала – это новая доза.