Кровавая месть. Однажды в летнюю жаркую пору
нас журналистов разных агентств в Таджикистане, собрал Герд Меррем – руководитель Представительства ООН В РТ. предполагалось, что мы мирные журналисты без сопровождения автоматчиков, едем в Курган-Тюбинскую область, где недавно прекратились военные действия. Главная цель поездки создание серии репортажей о восстановление мира на много страдальной земле. Автобус катил по пыльной дороги, жителей кишлаков было не видно. Иногда за тучами пыли можно было рассмотреть стариков на обочине дороги, которые просили подаяние. Женщин и детей почти не было, поля и приусадебные участки выглядели заброшенными, дух запустения витал над совсем ещё недавно обширными полями хлопчатника и тучными садами. Мы ещё у поворота дороги успели хорошо познакомиться с одним из стариков: в черной чалме, застиранной длинной рубахе, босые грязные ноги. Он очень эмоционально говорил на согдийском диалекте, мешая с русскими словами. Через переводчика стадо ясно, что он нас зовет на новый мазар, однако наш путь лежал в другом направление и посещение мазара не входило в наши планы. Старик был настойчив, а потом стал повышать голос и заплакал. Пришлось подчиниться его воле и шофёр поехал по дороге указанной стариком. Автобус остановился около ничем не приметного хозяйственного сарая. В таких помещени , как правило, хранят удобрения или сельхоз инвентарь. Мужчины сбили висячий замок, отбросили бревна, подпирающие ворота. Сильный запах хлора и разлагающейся плоти распространились в округе. Внутри сарая открылось жуткое зрелище. На полу среди хлорки лежало около сотни тел женщин и детей. Лица их были зеленые, рты открыты, как будто они звали кого-то. Выражение лиц отражало ужас и безысходность. Одежда была разорвана. Здесь были женщины всех возрастов, дети в основном младшего возраста. Большинству из присутствующих стало дурно, из аптечки достали нашатырь.
Реанимировать было некого и невозможно на грани нервного срыва смотреть на массовую гибель людей. Они умерли от газовой атаки (хлора) более суток назад. Двое суток без воды, пищи, в парах хлора они приняли мученическую смерть. Это была газовая камера «экономичного» образца.
Из отдельных осторожных разговоров с жителями расположенных рядом кишлаков мы узнали о случившейся трагедии. Погибшие были выходцами из Кулябской области, а недавно отряд гармцев прошелся по кишлакам и согнал в сарай женщин и детей родственники, которых воевали на другой стороне.
Стали появляться жители кишлаков, трудно было определить их возраст. Они были в грязной одежде, голодные, запуганные войной, с выражением обреченности на лицах. Женщины стали постепенно приносить материал необходимый для мусульманского погребения. Найти мулло не удалось и тогда кто-то сказал, они мученики и ушли сразу в рай.
Кроме составления актов и помощи в погребение наша небольшая команда ничего уже не могла сделать. Обратно мы ехали молча. Война забирала всё новые жертвы. Но одна мысль не давала ответа на все поставленные жизнью вопросы. «Как такие миролюбивые, гостеприимные, трудолюбивые таджики дошли до кровавой жестокой мести над женщинами и детьми?»
Кровавая месть. Однажды в летнюю жаркую пору
нас журналистов разных агентств в Таджикистане, собрал Герд Меррем – руководитель Представительства ООН В РТ. предполагалось, что мы мирные журналисты без сопровождения автоматчиков, едем в Курган-Тюбинскую область, где недавно прекратились военные действия. Главная цель поездки создание серии репортажей о восстановление мира на много страдальной земле. Автобус катил по пыльной дороги, жителей кишлаков было не видно. Иногда за тучами пыли можно было рассмотреть стариков на обочине дороги, которые просили подаяние. Женщин и детей почти не было, поля и приусадебные участки выглядели заброшенными, дух запустения витал над совсем ещё недавно обширными полями хлопчатника и тучными садами. Мы ещё у поворота дороги успели хорошо познакомиться с одним из стариков: в черной чалме, застиранной длинной рубахе, босые грязные ноги. Он очень эмоционально говорил на согдийском диалекте, мешая с русскими словами. Через переводчика стадо ясно, что он нас зовет на новый мазар, однако наш путь лежал в другом направление и посещение мазара не входило в наши планы. Старик был настойчив, а потом стал повышать голос и заплакал. Пришлось подчиниться его воле и шофёр поехал по дороге указанной стариком. Автобус остановился около ничем не приметного хозяйственного сарая. В таких помещени , как правило, хранят удобрения или сельхоз инвентарь. Мужчины сбили висячий замок, отбросили бревна, подпирающие ворота. Сильный запах хлора и разлагающейся плоти распространились в округе. Внутри сарая открылось жуткое зрелище. На полу среди хлорки лежало около сотни тел женщин и детей. Лица их были зеленые, рты открыты, как будто они звали кого-то. Выражение лиц отражало ужас и безысходность. Одежда была разорвана. Здесь были женщины всех возрастов, дети в основном младшего возраста. Большинству из присутствующих стало дурно, из аптечки достали нашатырь.
Реанимировать было некого и невозможно на грани нервного срыва смотреть на массовую гибель людей. Они умерли от газовой атаки (хлора) более суток назад. Двое суток без воды, пищи, в парах хлора они приняли мученическую смерть. Это была газовая камера «экономичного» образца.
Из отдельных осторожных разговоров с жителями расположенных рядом кишлаков мы узнали о случившейся трагедии. Погибшие были выходцами из Кулябской области, а недавно отряд гармцев прошелся по кишлакам и согнал в сарай женщин и детей родственники, которых воевали на другой стороне.
Стали появляться жители кишлаков, трудно было определить их возраст. Они были в грязной одежде, голодные, запуганные войной, с выражением обреченности на лицах. Женщины стали постепенно приносить материал необходимый для мусульманского погребения. Найти мулло не удалось и тогда кто-то сказал, они мученики и ушли сразу в рай.
Кроме составления актов и помощи в погребение наша небольшая команда ничего уже не могла сделать. Обратно мы ехали молча. Война забирала всё новые жертвы. Но одна мысль не давала ответа на все поставленные жизнью вопросы. «Как такие миролюбивые, гостеприимные, трудолюбивые таджики дошли до кровавой жестокой мести над женщинами и детьми?»
