"Порой нужны такие ночи, в которых ты не остаешься ода. Выдыхаешь всю обуявшую суету, в сотый раз мысленно целуешь любимого и далекого сейчас человека, чистишь ощущения, задаешь себе вопросы. Это не время медитации, это время разговора по душам. О любви и нежности, о силе и стойкости, о понимании и вере. О том, что одиночество закончится, о планах и страхах, о мечтах и целях. Утром будет хворый дождь, серые тучи. Утром ты задохнешься новым ветром. Утром, поверь, ты снова будешь жить." - Кира Добродецкая с удовлетворением перечитывала заметку в телефоне, удивляясь как ночные похмельные мысли оказались неожиданно точны.
Она была очень благодарна Андрею за то, что он приехал так внезапно, развалился в ее прихожей и сумел сделать то, что до этого не удавалось ни Кате, ни старшему брату, ни даже родителям. Барковский ничтоже сумняшеся открыл дверь своим ключом, под взглядом онемевшей от неожиданности Киры лег на пол, и заявил хозяйке:
-Пока мы не поговорим, с места не двинусь.
Кира в ответ только царственно кивнула и ушла злиться в комнату. Хватило ее почти на два часа, прежде чем Андрей не попросил пресловутую подушечку, заставив Добродецкую впервые за несколько недель от души рассмеяться, уж больно у гостя была жалобная интонация.
Подушку девушка принесла, а вместе с ней бутылку любимого виски, тоненько порезанные лимоны и сыр. Весь алкоголь молодые люди выпили прямо там - сидели, прислонившись спинами ко входной двери, передавали друг другу бытылку, делая внушительные глотки и молчали. Говорить было не о чем - Кира подозревала, что Андрей приехал не по своей инициативе и гадала, как быстро тот оставит ее в гнетущей тишине пустой квартиры, а Барковский примеривался к началу разговора, от которого зависело слишком многое. Он давно не любил эту женщину, но испытывал огромное чувство вины за ту боль, которую ей причинил. В конце концов их связывало много общих воспоминаний, теплых моментов, и теперь его, Андрея, очередь, позаботиться об той, что была ему как сестра:
-Кир... - он мягко тронул ее за запястье.
-Не надо, Андрюш, - поморщилась та, делая очередной глоток, - я же знаю, что ты хочешь сказать.
-Не знаешь, - покачал головой Барковский и в одно мгновение перетащил Киру на свои колени, мгновенно зафиксировав в объятьях, ожидая справедливого возмущения. Но Добродецкая удивила его и в этот раз - немного повозилась, устроила голову на плече и уткнулась в шею. В ее жестах не было ничего провокационного или вызывающего, просто два давно знакомых человека сейчас делили одно горе.
-Я согласен, Ключевский идиот. Он должен был сразу все тебе рассказать, и вы вместе уже смогли бы придумать как жить дальше, но вместо этого он...
-Повел себя как скотина! - живо продолжила Кира.
-Именно, - согласно кивнул Барковский, - методы у него спорные, но давай посмотрим правде в глаза - он думал только о твоем благополучии. Ромка сделал тебе очень больно, но ведь и ему плохо.
-Ему?! - взвилась уже порядком пьяная Добродецкая, - Да этот бабник с того момента, как мы расстались, ни одной юбки не пропустил!
-Кир, - мужчина уверенным жестом вернул ее голову на свое плечо, - посмотри на это с другой стороны - не брюк же мужских! Если бы он после тебя стал увлекаться своим же полом, это было бы обидно.
-Ты меня буквально успокоил, - язвительно проговорила девушка, устало прикрывая глаза.
Барковский прижал бывшую невесту к себе покрепче и заговорил, не позволяя той даже двинуться. Он говорил о том, как важно уметь прощать, о том, что мужчины идиоты, особенно, когда влюблены, о том, что Ключевский не ест и толком не спит без Киры, о том, что сам Андрей так хотел бы видеть ее счастливой. Уже к середине чуткого монолога Кира захлебывалась слезами, кажется намочив пиджак Барковского насквозь, но говоривший не отстранился ни на сантиметр, только гладил ее по волосам и успокаивал. Когда рыдания перешли в икоту и всхлипывания, они, наконец, переместились в комнату, где мужчина волевым решением поставил прекратить пьянку и уложил опустошенную истерикой женщину спать:
-Утром позвонишь ему?
-Позвоню, - кивнула Добродецкая сквозь дрему.
-Вот и умница, - ответил Андрей, поцеловал ее в лоб и вернулся в прихожую, где свернувшись калачиком на собственном пальто, уснул сном праведника, который только что выполнил миссию по спасению человечества.
Глава семьдесят восьмая
Глава восьмидесятая