Места эти были красивы какой-то холодной сказочной красотой в духе Тима Бертона. Как в закупоренном сосуде здесь текла жизнь по своим устоявшимся законам, противоречащим правилам жизни как таковой. Люди, здесь живущие, были равнодушны и безучастны, словно когда-то какие-то злые силы отравили здешнюю атмосферу, и со временем все вокруг стало не живым, а просто обитаемым.
Какое -то время назад бутылку попытались открыть, пробка поддалась силе необходимости, в емкость вошел свежий воздух. Его ощутили, но тем дело и кончилось. Более необходимости не было.
Рита жила здесь всю жизнь. Она еще помнила то время, когда мама с молодым задором «строила коммунизм», имела связи, и без ее участия не обходилось ни одно деревенское событие.
Теперь мама стала старенькой, многих пережила, жила отдельно от детей и внуков и чувствовала себя покинутой и одинокой. Она старалась говорить об этом дочке только в силу необходимости. А необходимость временных рамок не имела, и Рита просыпалась и засыпала с мыслями о маме.
Где-то рядом была ее семья, был муж и дети. И они навещали ее маму, играли в домино , пили чай и уходили. Приезжал брат. Но брат – отрезанный ломоть - маме нужна была дочь. А, следовательно, возникала необходимость, и Рита начинала свой день у мамы.
Все давно привыкли к такому сценарию событий. Все были счастливы.
…В ее старом доме, помнившем ее первые шаги, однажды раздались звуки древней восточной мелодии. Звуки лились откуда-то сверху, обволакивали подобно облаку, успокаивали и жалели. Никогда прежде Рита не ощущала ничего подобного : слезы, совсем не соленые, скатываясь по щекам, и ощущение счастья, неожиданного откровения, наполняло душу. Рита осознавала Истинность.
Ей было жалко себя.
Она закрыла глаза, представила туманные горы, сверкающие вершины, радужный блеск снега и запах диковинных цветов. Представила и ощутила, насколько могла ощутить со своей астмой.
А музыка лилась и лилась. Ее хотелось слушать. Хотелось рассказать о чем-то давно наболевшем, тщательно ею скрываемом.
- Рита! – голос мамы разорвал пелену.
Она пошла на кухню, включила чайник. В саду, еще не тронутые первым морозцем , пестрели листья черной смородины. Обрывая их, Рита вспоминала запах причудившихся ей цветов. Вернулась, заварила для мамы чай. Та, осторожно передвигая ходунки, пришла на кухню. Сели за стол. Рита похвалила мамину выпечку. Ей уже пора было домой, завтра предстоял трудный день отчетов, позиций и графиков. Рита вела машину домой.
Места эти были красивы. Они были зачарованны. День угасал, и все погружалось в обычное свое небытие.
Вечером Рита включила « Азан». Просто послушать.