Тусклый, едва заметный в полутьме спящего дома огонёк, бьётся о стёкла керосиновой лампы, как мотылёк готовый вырваться на свободу. Не свет, так огарок, но, чтобы сделать запись в дневнике его вполне хватит. Снаружи, в открытую форточку потянуло крепким дешёвым табаком. Вчера неожиданно явился Яков Юровский, устроив охране хорошую взбучку, подтянув пошатнувшуюся дисциплину и «революционную сознательность» этот маленький, невзрачный человечек исчез так же стремительно, как и появился. Однако охранявшая их солдатня и вправду стала строже, лишив семью доступа к единственному источнику информации, слухам с ближайшего базара. Тревожные шепотки расползались по городу. Прорвав фронт красных, словно жалкую промокательную бумагу Колчак наступал на Екатеринбург. В ясные дни, уже слышны были доносившиеся издалека орудийные раскаты.
Мог ли Николай II рассчитывать на его помощь? Думаю да, во – первых золотым оружием «За храбрость» кого попало не награждают, во – вторых Колчак так же, как и командующий Балтийским флотом вице – адмирал Адриан Непенин были единственными, кто не поддержал отречение растерянного царя. Хотя с текстом манифеста оба знакомы были. Да адмирал мог быть жёстким, своенравным, но вряд ли, он бросил бы своего государя. А пока, против наступавшего на город корпуса полковника Войцеховского выступал лишь один, самый безжалостный враг время.
![Источник: https://i.artfile.ru/1280x1024_301482_[www.ArtFile.ru].jpg.](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/2808638/pub_5f904061c2b29d2294d642a6_5f90416bc2b29d2294d7f2ce/scale_1200)
(Анна Тимирёва и Александр Васильевич Колчак)
Сев за стоящий в углу комнаты стол, Николай II открыл толстую в красной коленкоровой обложке тетрадь? О чём писать? О болях измучивших Аликс? Или о том, как Алексей недавно вновь чудом оправился от приступа гемофилии и монашкам из стоящей близ Ипатьевского дома, церкви «Вознесения Господня» разрешили принести ему пару яиц? От тоскливого ощущения безнадёжности и тоски, бывшему императору хотелось взвыть во весь голос. Последняя запись, сделанная 13 июля 1918 года в дневнике Николая II, гласит:
«— Это безнадёжно, у нас нет никаких перспектив!».
Так не подводят жизненный итог, это скорее апофеоз трагедии, постигшей несчастную семью. Крик отчаяния. Не знаю верили ли Романовы, что верные им офицеры смогут спасти низложенного императора или действительно предчувствовали свою скорую гибель? (На днях Юровский усилил наружную охрану. Разбавив солдат и фабричных рабочих, группой приехавших с ним «чекистов».) Семья старалась не показывать тюремщикам свой страх. Родители по-прежнему пытались учить детей, девочки помогали Александре Фёдоровне заботиться о цесаревиче Алексее. И даже когда охранники, во главе с Юровским разбудив их в 2.15 ночи 16 июля 1918 года привели семью в подвал, возникла ли хоть у кого ни будь из них шальная мысль, что это всё? Конец?
Между тем, в Москве большевистское правительство во главе с Лениным, весь апрель решало, как поступить с опальным императором и его семьёй. Ясно, что широкомасштабное наступление армий Каппеля и Колчака делало невозможным отправку Николая II в Москву и показной суд над ним, как это планировали большевики. Тем не менее, Ленин тянул с решением до тех пор, пока корпус бело – чехов Войцеховского не подошёл к Екатеринбургу.
В начале июля, осознавая скорое падение ещё одного стратегически важно пункта на Транссибирской магистрали, большевики решили уничтожить царскую семью. Всю! Даже детей! Как выразился сам Ленин: «Мы не можем оставить даже малейшего шанса, на возможную реконструкцию монархии!».
«Следы ликвидации скрыть! По исполнению доложить немедленно!» - такой московский циркуляр был спущен вниз в «Уральский областной Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов». Активным членом Совета был Яков Юровский ему, и поручили расстрел.
14 июля за два дня до казни, к Романовым был приглашён священник протоирей Иоанн Сторожев. Его поразило то внутреннее спокойствие и отрешённость, с которой сановные узники выслушали своё последние в жизни духовное утешение.
Тем временем, Юровский распланировал убийство царской семьи с удивительной для столь преданного большевика небрежностью. То двое «чекистов» латышей, отказались участвовать в расстреле, то пришедшая слишком поздно машина застряла на пол пути к месту предполагаемого захоронения, которое легко могла обнаружить каппелевская контрразведка.
Первым был убит император, вторым цесаревич Алексей. Отец пытался загородить его собой. С Александрой Фёдоровной и княгинями пришлось повозиться. Лиф платья, надетый на корсет, простёганный китовым усом, сослужил бедняжкам плохую службу. Добавьте сюда доктора Евгения Боткина, горничную Анну Демидову, камер - лакея Алексея Труппа до конца сохранивших верность царской семье, и вы хотя бы отдалённо поймёте, насколько кошмарно выглядел подвал дома купца Ипатьева утром 17 июля 1918 года. (Если же нет, то взгляните на картину вверху.)
Несмотря на всю топорную, изуверскую деятельность Юровского останки семьи последнего русского царя, будут найдены 60 – т лет спустя, после свершившегося убийства.
Я благодарна тем, кто прочёл мою статью до конца. Пожалуйста, выразите мне вашу поддержку лайками, комментариями и подпиской на канал Меня зовут Вика.