Ксюша шумно закрыла входную дверь и прямо в прихожей опустилась на корточки, превратившись в комочек плачущего отчаяния. Она рыдала горько и долго, размазывала по лицу мутную краску, некогда служившей скромным макияжем. Нестерпимая обида сжимала грудь безжалостными тисками. Всего лишь одна сцена лишила Ксению двух близких для неё людей. Всего лишь одна случайность. Одна сотня внезапных шагов, которые привели её к месту, где изумлённому взору предстали Он и Она, вместе. Они не просто говорили и смеялись. Это были те самые взгляды, те самые прикосновения. Поцелуи! Он и Она не увидели растерянную девушку, они были поглощены друг другом. Они в этот миг принадлежали друг другу, как некогда, ещё пару секунд назад, Ксюша принадлежала каждому из них. Это было предательство и измена!
Она застала своего парня со своей лучшей подругой.
В какой-то момент девушка поняла, что уже не может рыдать, глаза высохли, в горле стоит невыносимо давящий ком. Ксения просто всхлипывала и тихо выла. Наконец она подняла голову и глубоко вздохнула. Не хотелось ничего: ни сидеть тут в разбросанной верхней одежде, ни собирать оброненную сумку, ни есть, ни спать, ни жить. Полная опустошённость, вышедшая вместе с потоком солёных слёз.
Ксюша встала на ватные ноги и поплелась в комнату, где прильнула к холодному окну. Что-то двигалось за ледяным стеклом, какие-то люди раздражающе спешили по своим пустым делам. Теперь таких людей для девушки стало на двоих больше. Открыть тугую створку и шагнуть с восьмого этажа? Поискать мамино снотворное и запить его папиным бренди? Достать бельевую верёвку и пахучее туалетное мыло? Ради кого совершить такую последнюю жертву? Ради тех двоих, теперь уже чужих, молодых людей? Почему Ксюша должна из-за их подлости наказывать себя сама? Чтобы в предсмертной записке обвинить предателей? А что дальше? Они покроют свои головы пеплом? Добровольно последуют за Ксенией в безвозвратные объятия смерти?
Вовсе нет. Его и Её лишь ненадолго ужалит чувство вины, чтобы раствориться в привычной повседневности. Возможно даже, они и дальше будут счастливы друг с другом, без Ксюши в этом мире. Это будет даже услугой с её стороны — уйти бесследно и перестать быть для их любви помехой.
Она не заметила, как зажглись дрожащие оранжевые огни уличных фонарей, а соседние дома прозрели вечерними окнами. В комнате стало темно и тоскливо. Скоро придут уставшие родители, они будут обеспокоены расстроенным видом хрупкой дочери. Ксения будет раздражённо огрызаться, замкнётся в своей комнате и несколько дней будет похожа на ощетинившегося зверька. А почему она должна так делать? Кто её заставляет изливать свою обиду на участливых родителей? Подлая тоска внутри?
Как же это глупо!
Ксюша внезапно как будто воспряла! Она спокойно прошла в ванную, смыла безобразные разводы на своём лице, убрала хаос в прихожей, переоделась в любимую тёплую пижаму с синими бегемотами. Гейзерная кофеварка — гениальная и простая вещь! Ароматная жидкость закипела под глухой крышкой, извещая о готовности гулким ворчащим шумом. В лакированном баре нашёлся сливочный ликёр. Холодную банку сгущённого молока пришлось долго укрощать консервным ножом, но Ксюша победила такого строптивого противника. Корица, тёртый шоколад, ванильный сироп. Огромная кружка кремового цвета, с забавным жирным котом на боку, послушно вместила в себя обжигающий кофе бомбон.
Ксения включила в своей комнате пёстрое бра, устроилась на упругий диван, укутавшись в тёплый мягкий плед и сделала маленький глоток из любимой кружки. Ей дёшево обошлось то предательство, всего несколько часов слёз. Надежда — крепкий клей даже для разбитого сердца.
