Первая часть
Вторая часть
Третья часть
Ура! Сегодня — особый день. Развлечение круче, чем в Диснейленде: будем перевозить сено из дальнего огорода. Что значит — скучно? Так ведь не на какой-то машине, не на куске железа: на телеге, настоящей, деревянной! А везти её будет лошадь.
А вот и она, звезда сегодняшнего вечера. То есть утра. То есть дня. Знакомьтесь — Маня! Почти что два метра в высоту, полтонны мяса и мышц, длиннющие чёрные волосища в хвосте и гриве. А глаза... глаза у лошадей действительно добрые, по крайней мере, у тех, кого я встречала. Чёрные, выпуклые, с бликом, внимательно-спокойные. Глаза, которым хочется верить.
Лошадь запрягают долго. Она хоть и добрая, но привыкшая к свободе и потому бунтует, когда дедушка пытается понавешать на неё всякого. Нас, детей, зовут ближе к концу, когда лошадь уже привязана к телеге. Ну или это мне, маленькой, так кажется.
Нас, детей, трое. Я и мои двоюродные: старший брат и младшая сестра. Сидим на краю телеги, свесив ноги, и ждём, когда же дедушка дозапряжёт лошадь, и мы тронемся. Тихонечко переругиваемся, о чём-то спорим с сестрой: обе — те ещё задиры. Брат старше всего на два года, но в наши дела не вмешивается, сидит чинно, будто взрослый.
Ура! Трогаемся. Дед похлопывает лошадь по боку и предупреждает нас, чтобы ноги в колёса не совали. И вправду, страшно, потому и держу их на весу, а они всё равно болтаются в разные стороны, как макаронины. Лошадь устала стоять и хочет сразу рвануть галопом, но дедушка её сдерживает, пока не выезжаем за ворота. Колеса скрипят, телегу трясёт, нежные детские попки бьются о деревяшки; но мы восторженно поглядываем друг на друга и, кажется, хохочем.
Поворот, поворот, подъём, и дедушка запрыгивает на телегу. Лошадь, чувствуя, что хватка ослабла, рвётся вперёд, на что дедушка тянет вожжи на себя и ругает её; потом, правда, смягчается и что-то говорит утешающе, успокаивающе. Я это понимаю только по тону. Дедушка говорит не по-русски.
И мы несёмся с ветерком! Мне так хочется встретить кого-то по пути, чтобы похвастаться своим особым положением. Но, словно бы назло, никого, кроме пары старушек, нам не попадается. Да и те только под конец пути появляются. И восхищением в их голосе, когда они с дедушкой здороваются, даже и не пахнет...