(подробности по тегу "закреп")
Я и в самом деле почти что вышел, наполовину вылез из открытого дверного проёма, ведущего в туалетную комнату — и в этот же самый момент внутри душевой кабинки раздалось сильное шипение и треск - и дело тут явно было не только лишь в холодной воде, с силой вылетевшей из душевого разбрызгивателя, после того как моя новая знакомая на полную мощь вывернула вентиль крана. Шипение это было похоже на шипение масла на раскалённой сковороде, когда оно доведено до такого состояния, что оно начинает пузыриться и подскакивать вверх, то и дело грозя попасть в глаз наблюдателю. Я оглянулся назад, на душевую кабинку, и увидел, что её некогда матово-прозрачная, рифлёная поверхность стала молочно белой, полностью, от потолка... Ну, быть может, немного не доходя до пола. Хотя до пола бы она достала бы тоже, если бы водяной пар в таком, нагретом состоянии, был бы тяжелее воздуха, но он был легче и гейзером пёр через верх кабинки, уже застив собой почти весь задний правый угол у потолка. В туалетах потолки у нас покрыты не обоями, а побелкой, и я тут же подумал о том, что если эта девушка простоит здесь, под душем, достаточно долгое время, то от этой самой побелки тут попросту ничего не останется, вернее, останется, но, разумеется, всё это будет уже на полу и на стенах, в виде потёков.
- Эй, - окликнули меня сзади, и я от неожиданности чуть было не отскочил обратно в туалет, хотя если подумать, голос не был ни резким, ни громким, скорее, наоборот, сонным и вялым, хотя и немного встревоженным - Что тут происходит? Это твоя комната? Твой туалет?
Я повернулся назад, навстречу обладателю голоса, и увидел перед собой низкорослого толстяка в белой футболке, серых мягких штанах, в которых обычно ходят лишь в помещении, и в тапочках на босу ногу. Светло-русые, немного более яркого оттенка, чем у меня, волосы, были страшно всклокочены, так сильно, что казалось, они вот-вот сами зашевелятся, пытаясь принять более-менее естественное для них положение.
- Это твоя комната? - повторил толстяк своё вопрос с едва уловимым восточно-европейским акцентом. Я неуверенно пожал плечами, и толстяк, не то близоруко щурясь, не то кривясь от головной или ещё какой-то боли, покачал головой — Иди. У тебя сейчас начнётся пожар.
- Что? - я оттолкнул толстяка в сторону — Пожар? Что-то горит?
Я увидел «свою» комнату через всё ещё открытую входную дверь — там, рядом с кроватью, на которой я очнулся, темнело длинное чёрное пятно виде скрючившегося в запятую человека, а за ним, ближе к выходу, чернела цепочка следов — всего четыре или пять штук. Третий от меня тлел — в нём виднелись угли, и от него исходил дым, а остальное просто дымилось. В комнате вообще было довольно много дыма — словно у кого-то пригорел бекон, оставленный на плите.