Эпиграф
"Вот трава-цветок - брат с сестрою,
то Купала - да с Костромою.
Братец - это желтый цвет,
а сестрица - синий цвет..."
На берегах могучей реки Ра,
В те времена, там солнце было богом,
Родились у богов брат и сестра,
Купала - бог плодов, любви итогом
Как и сестра его, назвали Костромой,
Купальницы, богини ночи стали,
И стража яви, в темноте ночной,
Семарга, что друг друга повстречали
Прошло в покое счастье детских лет,
Однажды, матери наказа не послушал,
Купала, вдруг, нарушил свой обет,
Птицу Сирин, то птица смерти, слушал.
Владыка Нави - тьмы, велел украсть,
Купалу и Сирин с ее друзьями,
Манила песнею заставив во сне пасть
И унесла его с гусями-лебедями.
Минуло полтора десятка лет,
И Кострома уж в деву подросла,
О брате, нет вестей, расстаял след,
Она же гордою красавицей росла.
И вот, настал ей замуж выйти срок,
Она же тем желаньем не горела,
Но по обычаю, сплела себе венок,
И над косой на голову одела.
Хвалилась пред богами и людьми,
Что мужем стать никто ей не посмеет,
И даже ветер с силой матери земли,
Сорвать венок сей с головы не смеет!
Прогневала гордынею богов,
Однажды ветер вслед за ней гулял,
Вдоль вод реки Ра длинных берегов
И, улучив момент, венок сорвал.
Поплыл венок по глади реки вод,
И наблюдая, даже ветер стих,
Ведь кто его из вод тех подберет,
Тот по обычаю богов и есть жених.
И по велению судьбы плыла ладья,
Как раз в то время мимо этих мест,
То боги из зловредности сватья,
Так жаловали иногда невест.
Увы, сколь часто бог был к нам жесток,
Вот и сейчас на палубе, в преданье,
Стоял Купала, он и выловил венок,
Давая брачные, в то время, обещанья.
Итак, о том, что брат с сестрой не зная,
Они, как водится в преданиях, влюбились,
Обряда выполняя обещанья,
Спустя немного времени женились.
Но боги, предвкушая наказанье,
Открыли правду им и, в тот же день,
В той правде очевидности признаньи,
Птица Сирин простерла крыльев тень.
В глаза богам ли, людям ли, друг другу,
Они поднять не в смели боли взор,
Решили лишь за гранью жизни круга,
Искупится, лишь смертью, их позор.
И Кострома решила утопиться,
И прыгнула в озер в лесные воды,
Но только смогла в Навку превратиться,
Русалку в водах матери природы.
Купала же, в отчаяньи угрюмом,
Огнем очистить грех свой захотел,
В Ярилин день, сложил костер он утром,
И прыгнув в него синь огнем сгорел.
Увидев то, расскаялись в сём боги,
Хотели их обратно оживить,
Но силы вод, огня, уж слишком строги,
Не дали в человеков возродить.
И желтым огненным цветком теперь сияют,
Как в память вод, придав им голубой,
Цветком любви их вместе сохраняет,
Иван да Марья, то Купала с Костромой.