Куда же делись то счастье и та радость? Что с ним произошло? Откуда частые депрессии? Чем он все время недоволен? Мрачные мысли... Самобичевание... Постоянная, терзающая душу злость... Откуда все это? Чем больше Александр познавал мир, тем более мрачным он перед ним представал. Воистину прав Соломон, изрекший три тысячи лет назад: «Кто умножает познание — умножает скорбь». Неужели мир так плох и несовершенен? Неужели человек, сталкиваясь с жизненными реалиями, накапливает в себе столько грязи, что создает благодатную почву для злости и цинизма?
Отчего так муторно и тоскливо на душе? Казалось бы, зачем Бога гневить? Ведь все у него не так уж
и плохо. А если рассматривать с точки зрения теории относительности дедушки Эйнштейна, то относительно многих других представителей гомо сапиенс он живет весьма неплохо и даже, можно сказать, превосходно. Все познается в сравнении. Когда большинство граждан России прозябает в нищете, влача жалкое существование, ему грех жаловаться на свою жизнь.
Александру Ларину было только тридцать восемь лет... Или уже тридцать восемь? Чего он добился в жизни? Многого?! Или почти ничего? Как судить об этом? Где воображаемая точка отсчета? Если положить жизнь Александра на одну чашу весов, то что будет лежать на другой? Относительно чего плоха или относительно чего хороша его жизнь? Но не будем нарушать вечный сон вышеупомянутого Альберта Эйнштейна, пусть спокойно спит и не тревожится о рассуждениях, терзающих пытливый разум Александра.
Итак, Александру Ларину тридцать восемь лет. Он вырос в интеллигентной семье. Его мать — добрейшая женщина — была ведущим инженером-конструктором. Она души не чаяла в своих детях: сыне Александре и дочери Веронике. Пыталась воспитывать их добрыми, порядочными людьми. Отец был кандидатом технических наук, человеком незаурядным, интеллигентным, эрудированным. Он сочин
картины и очень много знал буквально обо всем — будь то точные науки или гуманитарные. Несмотря на то что он обладал тяжелым, сложным характером и отличался строгостью, отец сумел привить своим отпрыскам тягу к творчеству и познаниям.
С детства Саша запоем читал. Он обожал исторические романы. Погрузившись в чтение, с головой уходил в вымышленный мир, путешествуя с героями книг по всем странам и разным эпохам. То он представлял себя в Фермопилах сжимающим
в руках щит и короткий эллинский меч, рядом со спартанским царем Леонидом и его небольшим бесстрашным отрядом, преграждающим путь могучему персидскому войску. То вместе с храбрым рыцарем Айвенго ломал на турнире копье во имя прекраснейших глаз леди Равенны. Или с ватагой вольных стрелков из Шервудского леса выпускал меткие стрелы в воинов шерифа Ноттингемского и рыцаря Гая Гисборна. А после, в компании отважных мушкетеров, скрещивал шпаги с гвардейцами кардинала. Или путешествовал в пироге вместе с последним из могикан Большим Змеем и зверобоем Даниэлем Бампо — Длинным Чулком, идя по следу коварных ирокезов.
В одиннадцать лет, прочитав собрание сочинений Вальтера Скотта, Саша исписал четыре общие тетради, повествуя о похождениях некоего доблестного рыцаря без страха и упрека. В двенадцать лет, заново перечитав свое произведение, счел его наивным и предал огню, за что получил упреки от отца, который хранил первые рисунки и другие проявления творческих способностей своих детей. «Когда вырастите и станете великими, я отдам все это в музей», — не однажды повторял отец.
Тогда же юный прозаик написал небольшую поэму о битве Александра Невского с тевтонскими рыцарями на Чудском озере. По мнению окружающих, стихотворное произведение вышло удачным, его даже поместили в школьной стенгазете. Но строгий критик в лице Сашиного отца безжалостно отыскал в поэме слова, не существующие в русском языке.
Продолжение завтра!
