Девочкам моим посвящается.
Давно это было. Так давно, что у людей ещё не только машин, даже луков и стрел не было. На охоту с большими сучковатыми дубинками ходили.
Жило в пещере племя. Ни большое не маленькое. Охотников хватало, чтоб всех прокормить. Женщинам не в тягость было всех обиходить. Ребятишки забот не знали в игры играли, да как положено, взрослым по мере сил помогали.
Жили не тужили, вместе за один стол есть садились, вместе одним большим одеялом накрывались, когда спать ложились. Взрослые с краю, детки в середине, чтоб теплее было.
В зимние ночи, когда особенно холодно, прижимались друг к дружке потеснее, и хорошо, и всем тепло.
Случилось так, что мальчишка-доросток, который только только со взрослыми на охоту начал ходить и на краю спать. Разозлился: "Замерзаю, я! Всё время с меня одеяло малыши стягивают!"
"Я, - говорит. - Уже на зверя хожу! Сам шкуру добуду и ей накрываться стану. !"
Покачал головой старейшина, усмехнулся в бороду: "А чего ждать то? Бери сой кусок одеяла. Вот там - видишь, где шкуры между собой сшиты, рви, прямо по шву, рви не бойся."
Тяжело было шкуры разрывать, они ведь не нитками, как в наше время, они сухожилиями звериными были сшиты. Да, видать очень хотелось мальчишке своё одеяло заиметь, что б никто спать не мешал.
А тут ещё один молодой охотник говорит: "Значит ему можно , а мне нельзя!? Чем же я хуже, старейшина? Я на охоте не трушу, зверя со всеми наравне загоняю. Неужели я не могу так же под своей шкурой спать? Поди удобнее одному то."
И ему позволили. И девушкам, которые сказали, что они шкуры звериные выделывали и одеяло шили, тоже разрешили.
Разорвали большое одеяло, растаскали на кусочки.
Зимой ночь быстро наступает, вот и спать уже пора ложиться...
Каждый себе отдельно постель устроил, сена пахучего, с лета заготовленного постелил.
Каждый, да не каждый, в пылу спора, да размолвки, не заметила молодёжь, что от общего одеяла почти ничего не осталось, только только хватит самых маленьких накрыть.
Никогда так быстро не засыпало племя. Обычно шепчется, молодёжь, прошедший день обсуждают, на завтрашний планы строят. А сегодня все к стенке отвернулись и сопят. Поняли что натворили, но делиться своим кусочком никто не хочет.
Старейшина, как будто и не случилось ничего, малышей угомонил ( да и малыши в этот вечер не больно то озоровали, понимали, что то не так в племени), укутал оставшимся одеялом и всех кто не отделился пригласил укладываться.
А ночь в эту зиму самая лютая да морозная пришла. Не то что деревья - камни от мороза трещат.
Все, кто свой кусок успел урвать лежат, да потихоньку радуются: "Никто одеяла не стянет, не толкнёт".
Те кто вместе остался кто чем смог, кое как укрылся, потеснее прижались, малышей обняли, заснули.
Час проходит другой, спящие ворочаются, холод под шкуры к ним заползает, впору на ноги вскакивать да потопать, согреться. Лежат, терпят, бояться, вдруг старейшина( а он то наверняка от холода не спит) заставит обратно ко всем лечь, да одеялом поделится. Зубами от холода стучат, но глаз не открывают.
Первым не выдержал, молодой охотник, ему уже показалось, что инеем он весь покрылся, вскочил, трёт себя по бокам, по плечам. Глядя на него и остальные на ноги поднялись, затопали, зашумели.
Вдруг из середины пещеры, раздался сонный голос старейшины: "Тише вы, спать мешаете!"
Как по команде головы повернулись. А там спокойно спит их племя, будто и нет мороза вовсе, малыши даже руки ноги из под одеяла высунули.
Как же так? Может они не на том месте спать легли? Может в середине пещеры оно особенное, заколдованное?
Так до утра молодёжь и не смогла уснуть, всё сидели, смотрели , да удивлённо шептались.
На рассвете, как обычно первым проснулся старейшина, увидел, посиневших от холода, засмеялся.
"А вы думали, мы одеялом греемся? В лютые морозы, каждый друг друга своим теплом согревает."
Вот так и мы порой забываем.
Когда тебе неуютно и холодно, перво-наперво поделись остатками того хорошего что у тебя осталось.
Да не бойся ты так, не убудет у тебя душевного тепла, наоборот прибавиться.
Хватит в своё одеяло кутаться, хоть малую пичужку согрей и она тебя согреет.