Кухня. Пасторальное... Как пережить каникулы

31.10.2020 Суббота

Недолго... музыка... молчала. Тишина после отъезда брата взорвалась внуками, понаехавшими на каникулы - в деревню... Кошка забилась с перепуга под кухонный стол. Все гаджеты запищали от радости - трафик!..

В "Амазоне" опубликована третья книга журнала "Тесинская пастораль" ( в формате А5.

Посылка от Вити Кустова, издателя толстого журнала "Южная звезда" (Ставрополь). Прислал мне № 2/2020, где под рубрикой "Мемуары" опубликованы мои очерки из книги "Русские как существительные".

Цитата:

"...Сегодня автобус переполнен. На автовокзале на вечерний рейс места раскуплены. Но закон - есть закон, и автобус пошёл по расписанию на Торговый центр. Здесь-то и подсели вблизи обзора Матрёныча две колоритные пассажирки. Место для одной из них зафрахтовали её товарки: «Зинулька. Ты де?.. Да Тоська это… А мы уже в автобусе… Да я, Катюха и Гера Крахова. Тебе, птичка, место держим. Токо в заду мы… самом. Ага, пробивайся там…»

Другая, Новелла Ивановна, дама бальзаковского возраста, круглотелая, словно колодезная бочечка, обременённая тремя сетко-сумками, втиснулась на уступленное ей место, потеснив подобную себе, но пожилую пассажирку Марию Спиридоновну. Последней пришлось собственные две сетки водрузить на коленки. Дамы будто бы разрезинили пространство, втиснув тройной объем в двойное сиденье.

…Итак, Матреныч, зажатый в углу Тоськой, Зинулей, Катюхой и Герой, поперёд себя был заперт Новеллой и Марией.

Автобус благополучно миновал ямочно-ремонтные асфальты города и вышел на загородную трассу. Сумерки сквозили в запотевшие окна. Водитель погасил огни салона. Пассажиры, рассредоточенные тряской и качками, похохатывавшие и чертыхающиеся, постепенно затихали. Товарки рядом не могли успокоиться, переживая сумбур городского дня. Делились добытым впечатлением:

- Последний раз ездила… Хоть умру – не поеду.

-Так ты то кажин раз говоришь.

-А ну их на... хутор.

-А я, дура, к снохе зашла. Говорит, чё приперлась. Иди за бутылкой. Вынудила – пошла ведь… Теперь каюсь.

-А я думаю, чё это окна запотели.

-Новый маркет видели? Ну чисто ангар самолётный, даже три в одном… И всё по тридцать девять…

-Как это?

- Цена везде такая: что на крупу, что на рыбу в банках. Нахапала вот…

Гера вдруг привстала и попыталась двинутся в проход.

-Ты… куда это?

-Лучше постою…

Бабы недоуменно замолчали, не пытаясь даже уступить ей проход. Гера шевелила торсом и головой. Пошлёпывала губами. Садилась и через секунду снова вставала.

- Погоди, чё ты… Поплохело, чё ль?

-Да ничо, ладно. Освоилась, вроде. – она села, развернув-таки торс спиною к бабам. Последние недоуменно переглянулись.

- Садят, как селедку в бочку…

-Так и всегда было.

Матрёныч, оценивший телодвижение Геры так, словно непознанное природное явление, озадаченно думал. Точнее, дремал. Его угол, словно пулеметная амбразура, защищал от мира сего. Качка и тряска уже не беспокоили, но убаюкивали. Полутьма салона защуривала глаза. Внезапно, прорываясь сквозь дремоту, словно отодвигая пулеметную амбразуру, Матрёныч увидел впереди, как Мария Спиридоновна пытается уплыть под сиденье, скособочивая тело. Ей мешает сетка на коленках, переднее сиденье, соседка справа и собственное грузное тело. Клонясь то вправо, то влево, она запускает руку между ног. Виновато смотрит на Новеллу. Новелла, наконец, просыпается.

- Чё тако?..

-Та сетка… соскользнула… туда.

Сетка с яблоками упала под сиденье. Как на зло – сиденье над колесом автобуса, неудобно закруглённое под ногами. Яблоки, очевидно, раскатались…

- Как же… надо ж… чё же…- соседка вертит головой, но не торопиться двинуться с места. Безмолвно осмысливает ситуацию.

-Так и чё же? Не достанешь?..

- …да ладно бы… да выходить скоро.

-Ну, счас встану.

Новелла Ивановна оглядывает проход, выискивая место куда поставить сетки. Ничего не высмотрев, всё же пытается встать… Бочковой её вес и корабельные габариты, втиснутые между подлокотниками сиденья, остаются на месте, словно памятник на постаменте. Точно волны Адриатического моря, в движение приходят и стоящие в проходе пассажиры. Они колышатся, вибрируют, откатывают тесноту в глубь салона. Наконец, Новелла Ивановна видит место для сумок и сеток. Извернувшись, ставит сетки на пол и начинает выворачиваться из кресла. Грудь её перевешивает зад. В проход она становится на колени. Опирается руками в пол. Поднимает зад выше головы. Мария Спиридоновна не теряет момента. Подвинув свой торс на освободившийся плёс, она заныривает под сиденье. Вышаривая рукой сетку, собирает яблоки…

С салоне автобуса – мрак и тишина. И только шум двигателя да шин сопровождают салонную интермедию.

Матрёнычу неуютно, стыдно и ещё как-то не по себе… Встать и помочь – исключено по соображениям полного хаоса. Остается - посочувствовать. Однако, и этого чувства не возникает, как ни тужись. Досадно, что эта реальная картина мира обнажилась до бесстыдства и обречённости. Кто виноват? Теснота. Полнота. Душевная немота… Словом, «в зеленых плакали и пели», как и сто лет назад. Не исключено, что и на будущие сто лет.

Автобус тормозит на первой остановке. И после обычной сутолочной толкотни высвобождается от лишних пассажиров. Новелла, Мария, Зинуля, Катюха, Гера и Матрёныч едут до конца. Им уже не много осталось.