Сегодня всё как-то не так. Разбился сосуд с миро, которым натирали её рабыни, а утром служанка, донесла, что её любимая собачка Зи-Зи отказывается есть. Саломия нервничала. В ушах жужжал настойчивый голос матери:
- Твой танец - подарок не только для Антипы, сделай его подарком для нас с тобой. Помни это. Постарайся, дочь, завести царя... Мы должны избавить своё царство от этого злоязыкого пророка Иоанна. Саломия не прекословила своей царственной матери. Она вздрогнула от укола неосторожной рабыни, поправляющей её прическу. Схватила острую, усыпанную алмазами булавку и с силой вонзила её в руку рабыни. Но вот она услышала голос царицы, которая громко объявила, что её дочь Саломия преподнесет свой подарок Ироду. Все зааплодировали.
Сквозь полупрозрачную золотистую кисею она видела именитых гостей, прибывших в замок на пышное празднование дня рождения четвертовластника Антипы Ирода - тетрарха Галилеи. Лица их уже наливались краснотой и лоснились от выпитого вина. Опахала рабов не остужали разгорающуюся похоть возлежавших мужчин, которые вскриками одобрения, прицокивая языками, громко провожали танцовщиц. А я должна быть лучше всех ! Затмить их всех! Очаровать, искусить, вызвать умопомрачение, азарт. Желание! Иначе не сбыться наказу Иродиады. Надо же такое придумать! И угодно ли это богам? Неудачи мать мне не простит. Затмить, затмить... Ну что ж заодно и проверю свои шансы. Надоело мне исполнять волю коварной мамочки. Но вот она услышала голос царицы, которая громко объявила, что её дочь Саломия преподнесет свой танец Ироду. Все зааплодировали.
Зазвучали нежные сладострастные арфы, гости затаили дыхание, и вдруг словно лавина яркого света обрушилась на них: пронзительно резкие удары тимпана, тонкие вскрики медных кимвалов – и безудержным потоком, в бешеном ритме, теряя прозрачные изумрудные палантины, влетела, словно золотой ветер, обнажаясь, - Саломия!
Гости ахнули, привстав со своих лож...
Саломия танцевала, забыв обо всех своих страхах и дурных предчувствиях. Вся отдалась музыке и ритму. Она слилась с нею, и зрителям представилось волшебство: Саломия, источающая и ароматы, и звуки, и красоту. Она и вправду была великолепна. Стройное, гибкое, оливковое тело её изгибалось змеиной грацией, окутываясь облаком рыжевато-золотистых волос. Её порочное полудетское личико пылало, а широкораставленные глаза вспыхивали светом драгоценных камней, когда она замедляла темп танца и взглядывала на обомлевшего тетрарха. Она воистину была прекрасна. Она танцевала любовь. И гости это понимали. "Это" вливалось в них горячей струёй, цепляясь и будя в душе сбывшиеся или проснувшиеся мечтания. Нежность арф переплеталась с плавной нежностью юного девического тела. То замирающего, то трепещущего, то взрывающегося бешеной скоростью... Все были восхищены и потрясены. Похоть ушла, её место заступило высокое искусство. Саломия всех обворожила и обманула. Искусство и коварство всё-таки совместимы. Ирод, знавший толк и в танцах, и в женской красоте, восхищенный и размякший, встал, привлек к себе плясунью, поцеловав поочередно её узкие ладошки и громко произнес:
- Ещё один танец, и клянусь – дам тебе всё, чего ни попросишь!
Все громко выразили восхищение, одобряя слова Ирода. И в этот момент оглушенная успехом Саломия перехватила твёрдый взгляд матери и лёгкий утвердительный кивок.
- Хорошо, я станцую для тебя, царь, древний танец огня…
И снова Саломия закружилась в танце, роняя красные и оранжевые, длинные, неровные прозрачные ленты с возвышения, ограниченного белыми мраморными колоннами, словно всполохи волшебного костра. Гости совсем затихли, боясь пропустить ароматный вздох юной плоти. Казалось замерло время… Существовала в реальности только эта летающая девушка, её замысловатый танец в немыслимом ритме бушующего огня...
Праздник проходил не в царственной резиденции Тивериада, как он был задуман Антипой, а в замке-крепости Махерон на восточном побережьи Мертвого моря. В подвалах крепости томился новоявленный проповедник Иоанн – Ангел пустыни, популярный проповедник среди иудейского населения - беда и головная боль не только законников и фарисеев, но и преступной царицы. Он был посажен Антипой по наущению жены. Он не мог понять, почему вдруг вздумалось жене выехать из Тивериады в эту отдаленную крепость? В такую даль не рискнул ехать римский наместник Понтий Пилат. И это омрачало веселье тетрарха. Зато Иродиада была в прекрасном расположении духа. Она искала случая отомстить или, если получится, уничтожить "безумного проповедника" . Своими речами об их "нечестивом браке"
и о царе "осквернителе святилища" он был угрозой искусно выстроенного ею брака. Её же он прямо величал блудницей. Она пыталась его подкупить или урезонить - но всё было напрасно. Иоанн, которого после крещения Мессии, называли Иоанном Крестителем, был не подкупен. Предтеча отстаивал не просто ценность матримониальной этики. Для него было очень важно, чтобы на троне сидел морально чистый царь, который бы своим правлением приближал для иудеев Царство Небесное. Умная Иродиада с чисто женским коварством всё учла и всё просчитала. Она защитит себя, своё преступное благополучие и даже своего хитрого, но слабоватого по характеру мужа.
И вот смолкли тимпаны. Саломия надломанным прекрасным цветком склонилась перед восхищенным Антипой. Он поймался. Жена его рассчитала точно. Ирод не мог преодолеть в себе мощно восставшего нечестивого желания. Голос его прервался, и он хрипло произнес всего одно слово:
- Проси…
Саломия метнула в сторону матери еле заметный изумрудный взгляд и звонким полудетским голосом сказала:
- Хочу голову пророка Иоанна на золотом блюде…
------------------
Легенда гласит: Возмездие не замедлило.
Вскоре Саломия, переходя зимой реку Сикорис, провалилась под лёд. Лёд сдавил её так, что она висела телом в воде, а голова её находилась надо льдом. Тело её "плясало" в немыслимых хаотических движениях… Но теперь она производила беспомощные па в ледяной воде. И длилось это долго, пока острый лед не перерезал ей шею. Труп её не был найден, а голову принесли Ироду с Иродиадой, как некогда принесли для Саломеи - плату за танец - голову Иоанна Крестителя.