Мать назвала щенка, которого она завела вместо овчарки - Гератом. Почему Герат - неясно. Ну назвала и назвала.
Развод родителей проходил бурно, длился долго. Годами. Мы с сестрой даже привыкли.
Отец по своему любил мать и не хотел никакого развода.
А мать любила этого щенка. Завела его не спросив ни у кого и все восхищалась - ах какие у него глаза большие, посмотрите.
Отец бесился, хватал собачьего подростка под мышку, тащил на какую-нибудь дальнюю автостоянку и наказывал сторожам - привяжите его покрепче, чтобы не утек и не вернулся.
Вечером конечно сцена, слезы, крики. Это не твоя собака... Ближе к полуночи открывалась никогда не запирающаяся дверь коммуналки и щенок, волоча за собой перегрызенный поводок возвращался домой.
И так не раз и не два и не три... в итоге мы с сестрой и к этому привыкли.
Герата невозможно было "выкинуть" он в свои пять месяцев возвращался домой словно по компасу наведенный. И отец привык. И Герат привык, что одному то оно как-то сподручней, чем с каким-то двуногим медлительным чучелом на той стороне поводка.
Когда вся это свистопляска улеглась, я попыталась заняться его воспитанием. Только вот смотрел на меня этот пес холодно и сурово. Никакого собачьего заискивания - ничего подобного. Выделял он из всех двуногих только маму, остальные все для него были на одно лицо. Его не мотивировали ни вкусняшки, ни похвала.
Я в те времена хотела стать кинологом. Ветеринаром и кинологом. Потому неустанно, терпеливо учила его сидеть, лежать, стоять и прочим нехитрым собачим навыкам. За то время, пока я возилась с Гератом, можно было бы обучить с десяток более дружелюбных щенков. А этот слушал меня и не понимал, и не понимал... Так прошел месяц... полтора... А потом ему надоело притворяться, он как-то потерял бдительность общаясь с матерью, и по ее просьбе выполнил все то, что отчаянно "не понимал" все это время.
- Лена! Лена ты только посмотри!
Я стояла в стороне и в носу у меня щипало и губа дрожала от обиды.
После этого пес решил что притворяться дураком смысла не имеет. Это был щенок-подросток месяцев восьми. Он знал все команды, но выполнял их только, если был уверен, что я смогу его заставить. Только так. Ни за вкусняшку, ни за игрушку, ни за похвалу.
Самой важной своей задачей он полагал сорваться с поводка, и удрать от меня на 2-3 дня. Бродить потом с беспризорными друзьями по помойкам и делать вид, что он вообще с людьми не знаком. При встрече с нами мог даже облаять, как чересчур навязчивых незнакомцев.
Сбегал он внезапно - два три резких рывка и ошейник соскакивал, а он развевая хвост поветру рысью уносился вдаль. Потом всегда возвращался, грязный, покусанный, весь в блохах и клещах.
- Помяни мое слово, Терезка,- назидательно говорила мамина подруга Вика, сидя на нашей кухне и грозя пальцем сквозь клубы сигаретного дыма. - Этот твой кабысдох или отравится, или загрызут его или он под машину попадет.
У самой Вики был страшно породистый чао-чао.
Что делать с Гератом? Я задавалась этим вопросом каждый день. Из всей семьи пожалуй только я... А пес вел цыганский, асоциальный образ жизни, приходил домой только поесть, зализать раны и выспаться.
Так бы и пропасть ему, но необходимый педагогический прием однажды был найден. Герат как-то в очередной раз вырвался, и как раз набирал крейсерскую скорость, чтобы удрать. Я с досады вытащила из кармана тяжелую связку ключей и швырнула в него. Попала. Пес остановился и оглянулся. Тогда в его глазах я из полного ничтожества подросла на пару делений. Теперь он слушался меня идеально, но ровно до тех пор, пока ему не удавалось выйти за радиус поражения связкой ключей. Он его знал, и пытался к нему приблизиться вполне осознанно. Так мы и сражались - его хитрость/моя внимательность...
А потом у нас возникло общее увлечение - именно так. Нет, не пес выполняет, чему его научили. А псу самому интересно понять свои возможности.
Я научила его прыжкам через препятствия и началось...
Он залезал на деревья, нет, не до ближайшей развилки, а до середины кроны. Он запрыгивал на трехметровые бетонные заборы, потом поворачивался и шел по ним вдоль, как кот.
Он прыгал через сетку-рабицу, хватаясь за нее пальцами лап. И даже над широченной и высокой живой изгородью, он взмывал словно на крыльях, и пролетал над ней не касаясь лапами, с запасом.
Город был наш. Мы получили возможность хулиганить. Я спускала Герата с поводка, и дальше он вел себя словно побродяжка, но время от времени косо поглядывал на меня, потому, что я могла подать знак.
Мы идем по городу. Еле слышный свист - пес оглядывается - я показываю глазами на старую, заброшенную газель припаркованную у тротуара - пес берет короткий разбег и вот он уже на крыше, а вот он бежит по ветхому матерчатому тенту и спрыгивает вниз.
Мы подходим к остановке трамвая. Начинается следующий "номер" - я вхожу в одну дверь, он в другую.
Я покупаю себе билет и сажусь в середине ряда, он же заглядывая каждому пассажиру прямо в душу идет по салону, сопровождаемый грустными репликами - потерялся бедняга, хозяев ищет, какая верность, какие все же люди сволочи и т п. Меня он проходил точно так же как и всех остальных, не выдает. Учует у кого в сумке колбасу - сядит посидит рядом. Но стоило мне встать и пойти к выходу, как он тотчас бросал свой мелкий рекет и шел к другой двери.
... Вот мы на бульваре у даниловского рынка. Я сажусь на скамейку, а ему показываю глазами на широченную липу. Первая развилка у нее метрах в трех над землей. Он подходит и трогает лапой сцепление с корой. Потом сам отмеряет нужный разбег и взлетает на дерево, потом подтягивается на следующую развилку, отходит по ветке на метр от ствола и садится. А пес то не маленький. Сидит на высоте второго этажа, хвостом к стволу, и если не знать, как он умеет ходить по тонким заборам, поневоле начнешь волноваться за собаку - а ну как развернуться не сможет, а как он потом по вертикальному стволу спускаться станет..
Под деревом собирались люди. Думали как его снимать оттуда. На стадии давайте вызовем пожарных - я вставала и шла по аллее. Пес слезал, и все так же, не подходя и не удаляясь шел следом. Если вдуматься, почему он не сбегал - ему просто было интересно вместе. Не то что ему был кто-то нужен - а просто я придумывала для него все более сложные препятствия.
______________________________
- Свернет себе шею. Авторитетно заявляла Вика, или уедет на метро так, что не вернется. Где это видано, чтобы собаки в одиночку на метро ездили.
А и действительно. Когда псу становилось скучно или тоскливо - он садился в метро на Добрынинской, выходил на Таганке и шел в пекарню, где работала мама. Один.
Да и от меня он не раз уезжал внезапно запрыгнув в троллейбус и издевательски наблюдая как я бегу следом.
Длинный рассказ получился. А столько эпизодов еще не рассказано - как он завел себе дополнительных хозяев, как он влюбился, как мы на догшоу ходили и чем все это кончилось в итоге... Если будет у вас желание - расскажу.
А так жил он долго. И жизнь его была какой-то не собачей чтоли. Он пережил мою овчарку, пережил Викиного чау-чау. Переехал в Люблино вместе с нами и уже старый, очень старый, с седой мордой учил моего добермана прыгать. Прямо показывал глупому и непоседливому молодому псу - вот так трогаешь забор лапой, вот так берешь разбег и взлетаешь. И летишь, летишь...
А однажды воспитательный прыжок не удался. Старые лапы подвели и он обидно шлепнулся на бок. Доберман залаял и запрыгал вокруг. Старик поднялся. Отошел от меня на на давно уже ставшее условным расстояние для побега и рванул. И лишь раз оглянулся. И я поняла - умирать пошел. Его бродячая душа не позволяла ему сделать это дома. И я знала. что не остановить - решил сбежать значит сбежит.