Участковый вернулся к тёте Маше, чтобы в ожидании криминалистов поговорить с этой наблюдательной женщиной.
- Выкладывайте, тётя Маша, что вы ещё можете мне рассказать? Я уже готов пасть перед вами на колени, чтобы только заполучить хоть часть такой способности, как у вас.
- Ой, да, какая там способность? – отмахнулась она. – Это простая наблюдательность, не более того. Ну, может, ещё и немного логики и анализа. Ты, Пётр Савельевич, не смущайся, мне эта способность от отца и деда передалась. Дед работал сыщиком в Москве, потом отец вырос и пошёл по стопам своего отца, но тут случилась революция, потом гражданская, потом ему пришлось уехать в далёкую Сибирь, где продолжил работать в уголовном розыске, а потом нас выслали из города, как пережиток царизма, сюда, в глухие места. Это сейчас тут полно народу живёт. А в послевоенное время, когда отец привёз нас с матерью в эту глушь, тут только на Хуторе жили, да тут строился колхоз, в пустой степи. Отец до самой пенсии трудился в колхозе. Ему, как потомку царского сыскаря, запрещено было заниматься своим делом, а способности никуда не денешь. Они и мне передались. Да, и отец многому меня научил. Учил видеть, подмечать, наблюдать, анализировать. Так что, учись у меня, пока я жива. Но, уж не обессудь, но способности по наследству перешедшие ко мне, отдать не могу. Не отдаются они. – улыбнулась тётя Маша и подлила гостю чаю.
- Так вот, Пётр Савельевич, я расскажу, а уж как записать, ты сам реши потом. Я почитаю, подпишу твой протокол.
За баней у Таисии и Павла забор имеет одну широкую доску, которая болтается снизу, открывая проход снаружи в ограду. Паша всё хотел забить эту доску, да откладывал, потому как ему самому порой удобно пользоваться тем лазом, чтобы на речку на рыбалку пройти по утрянке. Если не знать, что там доска качается на одном гвозде сверху, так и не видно, что там проход. А за этой доской, сразу за забором слева растёт куст крыжовника. Если второпях выбираться из лаза, так можно сильно оцарапаться или зацепиться за этот куст. Ваши криминалисты, конечно, посмотрели, что забор высокий, на нём никаких следов, что там кто-то лазал, следов к забору не идёт, ведь всё забетонировано, нет отпечатков. Никто не обратил внимания, что на бетонной площадке остался ком земли, с отпечатком резинового китайского тапка. Думаю, что списали на то, что хозяйка ходила там после огорода. В общем, особого внимания не обращали. Так? А зря! Тася не ходила в таких тапках никогда, кроме как в баню из дома и обратно. Значит, земли на её тапках быть не могло. След точно не её. Далее. – тётя Маша отложила очередную сушку в сторону, как это делала всегда, когда раскладывала по полочкам свои соображения по заданному вопросу. Там уже лежали сушки с информацией о том, что доска не прибита и имеется лаз, о том, что куст крыжовника растёт, о том, что дорожка была вся вычищена, а после этого события там полно следов разных, туда же легла и сушка с фактом о комке земли с отпечатком подошвы китайского тапочка, который никак не мог принадлежать Таисии.
- Кроме того, на кусте крыжовника остался клок ткани. Будто кто-то торопился и не заметил, как зацепился за шипы куста и оторвал себе от одежды довольно приличный кусок ткани. И ещё. – очередная сушка отправилась в ту же кучку, что и предыдущая. – метров через десять вправо от лаза лежит часть доски, которая осталась в руке у убийцы. На ней есть следы крови, отпечаток пальца, довольно отчётливый. Это, я думаю, большой палец правой руки.
Участковый красный, как рак, покрытый каплями пота и совершенно пристыженный тем, что не он раскопал эти факты, которые будут гораздо более важными, чем всё, что нарыто в первые часы после преступления. Он запустил пятерню в волосы. Как это он сам не догадался обойти участок вдоль забора ещё в самом начале? Ведь это была его работа! Он должен был всё проверить, указать экспертам, направить в нужном направлении. «Нет! Закончу это дело и на увольнение! Не моя это работа! Не моя! Что я без деревенской старушки тёти Маши? Меньше, чем ноль…»
Пётр Савельевич записал всё, что успела рассказать тётя Маша до приезда автомобиля с криминалистами из райцентра, дал ей прочесть и подписать.
- Пётр Савельевич! А ты с местной скандалисткой бабой Зиной поговорил уже? Не пропускай эту сплетницу. Она всегда видит то, что другие не видят, а увидев, никому не говорит, пока к стенке не припрёшь. Я бы с неё и начала опрос в посёлке. Кроме того, она может и зуб иметь на кого угодно и за что угодно.
Участковый поблагодарил тётю Машу, тепло попрощался с ней и отправился навстречу группе райцентровских экспертов, которая вышла из микроавтобуса во главе с высоким начальством.