Тринадцать лет подряд, проснувшись, я вижу из окна моей кухни одну и ту же картину: слева — старый корявый клён, справа — поникшая берёза, внизу — печально волочащие ноги петербургские жители, прямо — желто-грязная стена пятиэтажного дома, в котором почему-то все окна темны и никогда, даже в самое пасмурное утро никто не включает свет, наверху — почти всегда тучи, провода и вороны. Много ворон.
Сегодня было всё как всегда — клён, берёза, грустные люди, тучи, провода и вороны. Вороны... Ворона! Одна ворона висела на проводе вниз головой, застыв, будто мёртвая. Я тоже застыла — от изумления. Потому что никогда не видела вороны в таком неловком положении.
«Сдохла...» — подумала я печально.
«Фиг тебе!» — подумала ворона и начала мерно раскачиваться вопреки порывам ветра. Набрав нужную амплитуду, ворона отпустила когти и, не расправляя крыльев, полетела прямо на асфальт.
«Самоубийца...» — пронеслось в моей голове.
«Ага — щас!» — подумала ворона и, расправив крылья и кувырнувшись пару раз, полетела вверх к тучам, пронзительно каркая и продолжая периодически проделывать всяческие кульбиты.
Ворона изгалялась как могла, а сородичи так и сидели на проводах, направив клювы в её сторону. Покружив над нашим двором и обкаркав всё и вся, артистка улетела куда-то за пятиэтажку.
«Не петербурженка, — подумала я, потягиваясь, — гастролёрша...»
Катя Шатон