Испокон веков в нашей стране (и не только) врача определяли не только профессиональные, но и личностные качества. Эдакий гуманист до мозга костей, пропуская страдания каждого пациента через призму личного восприятия. То и дело на протяжении последних 2-3 десятилетий мы слышим, что врачебная профессия утратила человечность, эмпатию, сострадание. Однако, что характерно, один из основоположников отечественной терапевтической школы – наиболее яркой главы российской медицины – выдающийся терапевт профессор Григорий Антонович Захарьин (1829-1897) являл собой отнюдь не «добряка-Айболита». О тяжести его характера и общечеловеческом неприятии ходили легенды, сравнимые с успехами и признанием незаурядных профессиональных качеств доктора. Он кричал на своих пациентов, оскорблял, мог ударить – одним словом, издевался вволю. Но вот в чём феномен: большинство больных, несмотря ни на что, выздоравливали.
Современники отмечали: крайняя раздражительность профессора была причиной того, что он не выносил, особенно во время работы, ни малейшего шума, поэтому на консультациях выносили клетки с птицами и даже останавливали часы. Захарьин не тяготел к дипломатии и компромиссам даже на бытовом уровне, всегда называя вещи своими именами. Резонно полагать, что характерологическими особенностями он не располагал окружающих. Более того, нажил себе немало врагов, что, однако, никак не отражалось на его врачебной востребованности: даже «номенклатурные» и состоятельные его пациенты заискивали перед профессором, опасаясь вспышек гнева, во время которых он грозно постукивал могучей тростью, с которой практически не расставался по причине тяжёлого заболевания.
Очевидцы рассказывали, что в Беловежском дворце, у предпоследнего российского императора Александра III, лечащим врачом которого был не кто иной как Захарьин, во время приступа ишиаса, профессор разбил своей тростью хрустальные и фарфоровые туалетные принадлежности самодержца, за что не понёс никакого наказания.
Наряду с врагами у незаурядного клинициста было немало почитателей. Один из них, небезызвестный живописец, театральный художник, педагог и писатель Константин Коровин посвятил Захарьину рассказ.
«Хозяин стоит у каретного сарая. Кучер и дворник выкатывают пролетку. Хозяин стоит покорно и смирно, опустив руки и голову, а кучер надевает на него хомут, как на лошадь… Запрягли хозяина. Подмышкой он держал оглоблю. Захарьин шёл по двору впереди. За ним – два ассистента. А потом хозяин вёз пролетку по двору, заворачивая кругом. Захарьин поднимал руку в белой перчатке, шествие останавливалось на пять минут, а потом опять хозяин вёз, как лошадь, пролетку».
Возможно живописец в своём художественном повествовании и преувеличивал, но, скорее всего, незначительно. Сохранилось немало свидетельств «холерических всплесков» выдающегося терапевта. Так, Захарьин мог разнести (знаменитая трость в помощь) кухню пациента, независимо от его социального статуса, если она показалась ему недостаточно чистой. Он мог вспороть подушки в случае их влажности или же слежавшегося пуха. Очень часто конфликты едва не заканчивались дракой, однако все без исключения чудачества Захарьина сходили ему с рук ввиду врачебного таланта.
Известный журналист, историк и публицист Владимир Гиляровский вспоминал: «Пригласили как-то Григория Антоновича к купцу Михаилу Ляпину, «поднатужившемуся» накануне блинами. Профессор очутился в маленькой спальне с низким потолком. Пахло здесь деревянным маслом и скипидаром. В углу, на пуховиках огромной кровати красного дерева, лежал старший Ляпин и тяжело дышал…
– Это что? – закричал профессор, ткнув пальцем в стенку над кроватью.
– Клопик-с… – сказал Михалыч, доверенный, сидевший неотлучно у постели больного.
– Как свиньи живете. Забрались в дыру, а рядом залы пустые. Перенесите спальню в светлую комнату! В гостиную! В зал!
Пощупал пульс, посмотрел язык, прописал героическое слабительное, еще поругался и сказал:
– Завтра можешь встать!
Взял пятьсот рублей за визит и уехал…»
«Купца лечить – по-купечески его материть», - только и говорил на этот счёт профессор.
Захарьин не стеснялся требовать большие гонорары за свою работу. «Если не угодно, пускай идут в бесплатные лечебницы», - сурово отрезал он, сполна отрабатывая тарифы на свою помощь.