- Все нормальные люди спят на хороших подушках. Кто-то на мягенькой бамбуковой, кто-то на плотной ортопедической с эффектом памяти.
У меня со сном отношения плохие. Хуже －только мои же отношения с подушками.
На больших перьевых я быстро засыпаю, но вижу исключительно кошмары. И всегда в стилистике соцреализма.
На аккуратных бамбуковых я вообще не могу уснуть. Мне слишком мягко, шея проваливается, голова куда-то запрокидывается, глаза не хотят закрываться. В итоге я в 05:47 сижу на кровати, сунув под спину бамбуковую подушку, и пишу этот рассказ.
Хорошо засыпаю и крепко сплю я только на одной подушке －на большой диванной сове. Она забавная: набита чем-то плотным, крепко зашита и украшена аппликациями. У подушки-совы реснички из кожзама, глазки из бархата. А на ушах кисточки.
Эту подушку я таскаю с одной съемной квартиры на другую, беру с собой во все поездки и при этом очень берегу.
А засыпая, я чувствую горьковатый запах полыни, слышу ржание коней и голоса не знакомых мне людей.
Они говорят на казахском языке.
* * * * *
Айкын всегда отличался особой любовью к младшим братишкам и сестренкам, племянникам и племянницам, их друзьям и даже соседским ребятишкам.
Вот и сейчас вместо того, чтобы потягивать кумыс в гостевой юрте, есть ароматный жирный бешпармак и обсуждать с родными последние новости, он приглядывал на улице за ребятишками.
- Айкын-агаааааа, смотри, как я могу! - навстречу дяде неслась его любимица, шестилетняя Айжан.
"Вот дуреха, упадет ведь, коленку разобьет, реву будеееет", - подумал Айкын.
- Айка, не беги так! Будь осторожна! - крикнул молодой человек и побежал навстречу девочке.
- А еще вот тааак могу! - малышка прямо на бегу попыталась встать в колесо и перекувыркнуться.
А дальше все было, как в фильме.
Как в самом ужасном и страшном фильме.
Девочка изломалась прямо в воздухе, словно дорогая хрупкая кукла, и без единого звука упала на землю.
- Вставай! Вставай! Вставай! - кричал Айкын, понимая, что это бесполезно и бессмысленно.
Когда он подбежал к племяннице, Айжан не плакала.
Она лежала на земле в нелепой позе и молчала. Огромные черные глаза яркими пятнами горели на бледном личике.
Спешно прибывший врач скорой помощи долго смотрел на девочку.
- Почему она не шевелится? Почему не плачет? - шептались старики и старухи.
- Айналайын, солнышко, что с тобой? - рыдала Айгуль, родная сестра Айкына.
- У-у, проклятый, это ты во всем виноват! - набросилась на него с кулаками бабушка, воспитывавшая Айжан после смерти ее матери.
Соседи молчали. Даже друзья Айжан не плакали, не кричали, не трогали девочку. Они сбились в стайку, словно заброшенные птенцы, и молча смотрели на свою подружку.
- Аже, Айкын ни в чем не виноват. Девочка бежала, упала и... - врач замолчал.
- Что и? Говори, проклятый! - потребовала старушка.
- Я не могу с уверенностью поставить диагноз, надо везти Айку в райцент, делать снимки... Мы ее сейчас даже в карету скорой помощи погрузить не имеем права, бабушка!
- Говори!
- Девочка моргает, может говорить, руки шевелятся. Но... Похоже, при падении она сломала один из позвонков, и теперь ...
- О, Аллах! - вскрикнула бабушка и закрыла лицо руками.
- Аже, скорее всего, это частичный паралич.
* * * * *
- Айкын Тулегенович, как у вас дела? - спросила я, удобно устроившись на переднем сиденье служебной машины.
- Все хорошо, Мариям, спасибо. Слава Аллаху, все живы, здоровы, веселы...
- Как мама ваша?
- Ой, хорошо. Варит варенье на зиму, телевизор смотрит, старые журналы читает.
- А племяшка?
- Я прям как на допросе у следователя по особо важным делам, - рассмеялся шофер.
- Ну, что вы. Просто вы всегда так интересно рассказываете о детстве, юности, степи, ауле, родственниках, что хочется узнавать еще и еще и задавать кучу вопросов, - улыбнулась я в ответ.
- Понимаю. Айка тоже хорошо.
- Она не тоскует? Почему вы ее к нам никогда не привозите? Она бы хоть немножко в светскую жизнь города окунулась.
- Ну, вот только в клуб я ее не привозил, - расхохотался водитель.
- Тоже верно. Ну, вы все равно ее тормошите, ладно? Что ей нравится? Чем она любит заниматься?
- Ой, расскажу сейчас. Она смотрит в интернете мастер-классы рукодельные, вяжет игрушки, шьет подушки, мне вот шарф связала.
- Да ладно? Какая молодец! А какие подушки?
- А такие... Подушки-игрушки. У нее уже есть подушка-собака, сова, слон...
- Слушайте, а что вы будете с ними делать, Айкын Тулегенович?
- Да ничего, они на диване валяются, любуемся ими, Айку хвалим.
- Знаете, что, привозите завтра сову, я ее куплю. И Айжан будет приятно, что ее работа ценится.
- Ой, да что вы, Мариям, какая там работа? Обычная поделка.
- Привозите. Это не ваша поделка, а вашей племянницы. Я покупаю.
- Ну, ладно, ваше право.
\* \* \* \* \*
Диагноз подтвердился. Это был частичный паралич. Шестилетняя Айжан, еще недавно легко обгонявшая всех, любившая бегать наперегонки, теперь осваивала инвалидную коляску. Девочка могла говорить, шевелить руками и немного двигать верхней частью туловища. Худенькие ножки остались недвижимы.
Мать так и не простила Айкына.
Он не обижался, ведь и сам не мог простить себе этого.
Каждую ночь он лежал на кровати без сна, смотрел в потолок, а перед глазами Айкына в сотый, тысячный раз пролетали кадры того страшного дня.
И каждый раз он надеялся замедлить племянницу, поймать ее в воздухе, уберечь от нелепой, глупой травмы.
Но нет.
Когда девочка немного поправилась, Айкын забрал ее и свою мать в город. Это он так решил. Мать не спорила, Айжан не перечила.
Бабушка собрала свои и внучкины вещи, потеплее укутала девочку, сидевшую в инвалидной коляске и выкатила внучку на улицу.
Холодно, неприкаянно было в степи. Сильный ветер гнул деревья, прижимал к земле ковыль. Солнца почти не было.
- О, Аллах, где мы так провинились перед тобой?
Лето закончилось.
* * * * *
Айкын немного слукавил, когда рассказывал молодой руководительнице о семье и царившей дома атмосфере.
Мать почти не разговаривала с сыном с того самого дня.
21 год холодного молчания, ледяных взглядов, поджатых губ и очень редких фраз вроде "Телевизор стал плохо показывать, надо бы новый купить" или "Меруерт сына женит, надо бы подарок собрать", обращенных скорее в воздух, нежели к конкретному Айкыну.
Иногда по ночам мужчина слышал сдавленные рыдания.
Изредка мать заходила ночью в его комнату, гладила сына по щекам, плечам, рукам и шептала: - Сынок, айналайын, прости меня.
Айкын в эти моменты старательно делал вид, что спит, а когда старушка выходила из комнаты, по щекам мужчины текли слезы. - * * * * *
- Айкын Тулегенович, это... она? - спросила я, встретив шофера у служебного входа в клуб с подушкой в руках.
- Да, - засмеялся мужчина.
- Чудесная... - прошептала я.
Подушка-сова выглядела так, словно ее делала очень старательная девочка на уроках труда в школе.
Аккуратные швы, глазки из бархата, реснички из кожзама, а, самое главное, кисточки на ушах! Я не видела ничего более милого.
- О-о, Айкын-ага, что это у вас? - подошел к нам охранник.
- Да это моя племянница подушки шьет, Витя.
- А вы их Марияше дарите?
- Нет, Витя, я покупаю подушку, - заявила я, доставая кошелек из сумки.
- А у вас еще такая есть? Я бы дочке купил, - обратился Витя к моему водителю.
- Такой нет. Есть слон и собака.
- Ой, а привезите завтра подушку-собаку, доча собачек обожает!
- Ну, ладно, - улыбнулся Айкын Тулегенович.
Я расплатилась с ним и взяла подушку.
* * * * *
- Мариям, ты Айкына не видела? - подошел ко мне охранник утром.
- Нет, а что?
- Да он же мне подушку привезти обещал, нигде его найти не могу.
- Может, он в комнате отдыха? Или на кухне.
- О, пойдем посмотрим.
Мы вошли в клуб.
- Мариям, Витя, сдавайте деньги! - подлетела к нам секретарша.
- А кто родился? У кого днюшка?
- Ой, шутница! У Айкына Тулегеновича мать умерла, скидываемся по тыще.
- Что?!
- Ну, по тыще - это же немного, ты чего?
- Как умерла, Катя? Я вчера с ним разговаривала, он говорил, бодрая, веселая, варенье варит.
- Веселая. А ночью инсульт случился. Деньги давайте, хватит болтать.
- Дам пять тысяч, - расстегнула я кошелек.
* * * * *
В отпуск я уходила невесело. Мысли о матери и племяннице водителя почему-то не давали мне покоя.
Но отпуск есть отпуск, надо отдыхать. Подушка-сова за месяц объездила со мной восток и юг Казахстана, ночевала в нескольких гостиницах и съемных квартирах и даже побывала в горах. Везде я засыпала на этой подушке легко, спала крепко, без сновидений, а просыпалась отдохнувшей и бодрой.
Первый день после отпуска - это всегда боль. Как же мне не хотелось ехать на работу!
Клуб встретил тишиной, прохладными коридорами и отсутствием охраны и вахтера на служебном входе.
- Ничего, я еще успею врубить режим строгого администратора и убить всех, - пообещала я себе, - а пока посмотрю, что нового на доске объявлений и приказов.
"Уважаемые коллеги! Сегодня ночью, 29 августа, в результате обширного инсульта на 59 году жизни скончался старший шофер клуба Айманов Айкын Тулегенович. Просьба сдать секретарю по 1 тысяче тенге. Прощание состоится 31 августа в 12:00".
Лето закончилось.
* * * * *
Айкын Тулегенович пережил свою мать буквально на месяц. Его сердце не выдержало.
Айжан забрала в деревню родная сестра Айкына.
В августе 99 года я гостила у родственников в небольшом ауле в ста километрах от нашего города.
Мне было 10, я отличалась от аульских ребятишек, но легко подружилась с ними. Особенно мне нравилась веселая, озорная малышка Айжан шести лет.
Я привезла в аул из города моду на акробатические номера, научила друзей вставать на мостик, ходить колесом, кувыркаться на ходу.
И не было никого, кто делал бы все это лучше меня и маленькой Айжан.
Черноглазая Айка упала, когда бежала навстречу дяде. Она так хотела показать ему все, чему научилась, что начала вставать в колесо прямо на бегу.
Аул с тех пор стал меньше, многие уехали в город учиться и работать.
На том месте, где стояла гостевая юрта бабушки Айжан, теперь пустырь.
Иногда я приезжаю в аул, прихожу к тому самому месту и долго-долго смотрю в степь.
И тогда мне кажется, что навстречу сейчас выбежит озорная черноглазая девочка.