Шел 1986 год…. год перестройки, начало великих потрясений, наступивших в большой стране Советов. Вершилась новая история народов, населявших СССР.
Полки магазинов давно не радовали изобилием. Да что изобилием, не хватало самого необходимого, насущного. Дефицит был во всем. Всюду выстраивались огромные очереди. Пробегая мимо, «запинаясь» о толпу страждущих, люди пристраивались в конец очереди, с интересом выясняя, что «выбросили». И стояли, надеясь «отовариться», даже если ещё минуту назад не имели такой цели. Как правило, устанавливалась норма выдачи «в одни руки». Поэтому часто очередь занимали все члены семьи. Стоять приходилось сутками. Записывались в особый список, присваивали номера и устраивали перекличку. Тот, кто не отзывался, вполне мог быть вычеркнут.
К этому времени уже постепенно вводились талоны на некоторые продукты питания, водку и моющие средства. У многих мыла накапливалось столько, что хватало на несколько лет вперед. И водку покупали все, даже не пьющие.
Но и талоны не спасали от очередей. Магазинов в городе было не много. Основные наперечет знали все. И молва, что в «Северянку» завезли детские колготки, например, а в «Детский мир» - маечки, мгновенно облетала горожан. Колбаса, мясо, куры тоже водились не везде и были редким явлением. И мчались люди, сломя голову, из одного края города в другой, и несли домой, бережно прижимая к груди, очередной трофей.
На весь город был один мебельный магазин. Но купить в нем что либо, было тоже большой проблемой. Завезенный товар или уже был зарезервирован, или расхватывался мгновенно, не успевая даже «порадовать» своим видом всех желающих приобрести необходимую вещь.
Проснувшись часа через три, молодые, не мешкая, поехали в город в Мебельный на Харьковской. Магазин был огромный, занимал целый этаж в жилом пятиэтажном доме. Но залы его были почти пусты. Продавцы сидели в своих отделах и коротали рабочее время. Надежда Акопа и Татевик на приобретение дивана исчезла, как только они вошли в магазин. Татевик растерянно взглянула на Акопа. Еще раз огляделась вокруг. И направилась вглубь. Что она там рассчитывала найти? Акоп не стал её сопровождать. А решительно двинулся к стойке администратора. О чем они там говорили долгих полчаса, Татевик спрашивать не стала. Не в её правилах докучать мужчине вопросами. Захочет, скажет сам. Но по его широкой улыбке поняла, что о чём-то всё же договорился… С пустыми руками, они однако, не ушли. Купили две табуретки и полочку.
Импровизированная кровать из дубленки осталась их ложем на несколько дней. Ничего. Они потерпят. Тем более, что так сладостно спать вместе, тесно прижавшись друг к другу. Слышать его ровное дыхание, чувствовать шевеление воздуха на щеке. Он засыпал мгновенно, уставал. Но вечером во время ужина и после всегда рассказывал, как прошел день на заводе. Ни в начале их семейной жизни, ни потом, он никогда не говорил ей о неприятностях, если таковые случались. Жаловаться, критиковать, обвинять или ругать кого-то, ища её поддержки, тоже было ему несвойственно. Его задача была радовать свою женщину и успокаивать. Поэтому только забавные истории она слышала от него, над которыми они потом весело смеялись.
В течение нескольких дней после посещения магазина Акоп ежедневно ездил на Харьковскую. В приватном разговоре с администратором ему удалось узнать, что товар ожидается на днях. Когда точно и какой товар будет завезен, было неизвестно. Но упорство и кропотливое действие молодого человека было вознаграждено. На десятый день он возвратился домой с вожделенным диваном. А ещё ему удалось купить кресло, столик под телевизор, два стула и стол в комнату. Когда вечером Татевик услышала радостный бодрый стук в дверь, она поняла: её ждет хорошая новость. Волнуясь от предвкушения, она даже не сразу сумела открыть дверь. А когда всё же справилась с непослушным замком и распахнула её, первое что увидела, это коричневую спинку дивана. Диван стоял «на попа». А сбоку из-за него выглядывала смеющаяся во весь рот голова Акопа. Рядом стояли ещё какие-то вещи в упаковках. «Жена, принимай добычу. Сегодня мы будем спать роскошно. И я с трудом тебя найду», – говорила смеющаяся голова Акопа. – Тут ещё кое-что есть. Посторонись, дорогая!». «Конечно, конечно», - засуетилась Татевик, уступая дорогу. Из комнаты рядом вышел сосед, мужчины ловко занесли диван и установили на место. Это был обычный раскладной диван-книжка с тонкими полированными подлокотниками. Но как он смотрелся в почти пустой комнате!
Это полосатое великолепие сверкало полированными боками. Издавало запахи древесины, лака, ткани и ещё чего-то своего, чем мгновенно заполнило комнату. В какой-то момент присутствующие почувствовали, что диван стал главным персонажем их жизни. Не сговариваясь, они синхронно подошли и сели, как будто хотели сказать: «Ты здесь только для того, чтобы служить нам и делать нашу жизнь более комфортной». Акоп буквально плюхнулся на диван и уверенно раскинул руки, опираясь на спинку. Татевик робко, как бы испытывая диван на прочность, присела рядом. Убедившись в надежности, откинулась назад и в порыве молчаливой благодарности положила голову на плечо мужа. Нежно погладила его руку, которой он тут же обнял её и прижал к себе. Так и просидели, не шелохнувшись добрых полчаса. Спохватившись, она вскочила: - Пойдем ужинать, ты должно быть голоден. Остальное доделаем после.
После ужина был распакован и собран стол. Он тоже отливал коричневой полировкой. Поставлены стулья. Приготовлено местечко и для будущего телевизора. О нем Акоп тоже позаботился, и через неделю ожидали его поставки. У дивана Татевик раскинула небольшой шерстяной коврик ручной работы, привезенный из Армении. Расцветка дивана удивительным образом подошла к орнаменту ковра. Что восхитило девушку ещё больше и она радостно захлопала в ладоши. Шторы она повесила на второй день после приезда, которые так же были из её приданого. А ещё на стол поставила вазочку для конфет. Она считала, что сладкое на столе привлекает в дом благополучие и сладкую жизнь.
Все постепенно приходило в норму. Дома становилось уютнее. Подключили отопление и они ходили в легкой одежде. На кухне было самое необходимое. Акопу на заводе давали какие-то продуктовые пакеты. Татевик тоже уже освоилась. Но на песках (так называли район, где они проживали) магазинов было очень мало. Приходилось ездить в город, и ещё Акоп показал ей рыночек и магазин на Ватутина. Это было в противоположной стороне от города, но ей всё было интересно. Поэтому, когда Акоп уходил на работу, она собиралась и шла знакомиться с местными достопримечательностями. Познакомилась с соседками, молодыми женщинами и с теми, что постарше. В теплую погоду они сидели на лавочке или прогуливались с детьми у дома.
Рядом протекала речка. Летом здесь всегда было многолюдно. Но сейчас никого не было. Она подолгу стояла на берегу и заворожено наблюдала, как холодная и от того уже мутно-темная река лениво несла свои воды. Природа готовилась к зиме. Деревья вокруг постепенно теряли листву и уныло обнаженные, стесняясь своего вида, стояли скукоженные. Конечно, общая картина окружающего мира не выглядела веселой, но душа её пела, и она не замечала ни холодного ветра, ни сбрасывающих одежду деревьев. Даже почти постоянный дождь, после которого дороги и дорожки становились трудно проходимыми, не мог повлиять на её благостное внутреннее состояние. И не то, чтобы она ничего не замечала. Нет. Она была очень внимательна ко всему, замечала своими бездонными глазами любые детали. Но ничто не могло нарушить уже почти сложившийся в её душе образ семейного счастья.
Слишком рано было делать выводы. Но за эти дни Акоп ни разу не дал ей повода усомниться в своём выборе. Ни на секунду не замирало сердце от страха, тоски или волнения. Замирало от предвкушения встречи, от его прикосновений и осознания, что впереди целая жизнь с таким надежным, заботливым и добрым мужчиной. Отмечая его бережное отношение к ней, она уже знала, что всегда будет окружена вниманием. Видя его рачительность, понимала, что ни в чем не будет нуждаться не только она, но и их будущие дети. Детей будет столько, сколько даст Бог.
Раскрыли диван. Татевик быстро застелила его чистым накрахмаленным белоснежным бельём и, трепеща всем телом, они улеглись в настоящую первую их постель…. Уже засыпая, она бормотала, что необходимо бы ещё купить шкаф для одежды и сервант для посуды. А если повезет, то лучше бы сразу стенку. В то время стенка говорила о зажиточности её обладателей. Акоп, прижимая её к себе, только и прошептал: «Будет так, как ты скажешь! Не сомневайся! Я сделаю всё, что в моих силах и даже больше. Всё самое лучшее....Только верь в меня и поддерживай».... Ему не пришлось её искать по дивану. Она привыкла спать с ним в тесном объятии.
Так начиналась их жизнь. Так происходило становление их семьи. Так начинали выстраиваться отношения. Все дела обсуждались. Каждый высказывал свою точку зрения. И если вдруг по каким-то странным причинам мнения не совпадали, искали компромисс, и всегда приходили к согласию. Акоп не страдал вредными привычками. Его никогда не тянуло ни пить, ни курить. Поэтому самый злейший враг любой семьи здесь отсутствовал. Он не был жадным. Он был Хозяином. Она абсолютно доверилась ему. А он знал, что его всегда ждут дома улыбающаяся жена, уютная теплая обстановка и вкусный горячий ужин. Каждый был на своем месте и каждый нес ответственность за свои поступки и друг за друга. Пожалуй, во всем этом залог крепкой счастливой семьи.
Вот только свадьба и регистрация брака откладывались. Они получили известие о смерти сестры Татевик. И было немыслимо пока совершать столь радостное событие, как заключение брака. Решили перенести на январь следующего 1987 года....
....В их жизни будет всё. И квартиры, и машины, а уж сколько диванов и другой мебели они сменят за предстоящие годы.... А пока они спали крепким сном без тревожных сновидений на их первом диване...
(продолжение следует)