Есть одна светлая история про черную икру.И про светлое чувство. В школе с нами учился мальчик; иногда мы приходили к нему в гости; он жил в частном доме. Тогда было много частных домов даже в почти центре города.
Обычная рабочая семья была. Папа такой, с сизым носом и корявыми руками, а шапочке-«менингитке», довольно уродливой и грязноватой. В телаге и в сапогах кирзовых. Небритый.
И он все матерился себе под нос привычно. Для меня немного непривычно, у нас дома взрослые никогда не ругались; но вот так все и было. На Джузеппе он был похож, из фильма про "Буратино". И дети его так и звали: дядя Джузеппа.
Вечно вполпьяна, как писал Достоевский, этот Джузеппа ворчал, бранился, бурчал, стучал сапогами. И уходил со двора работать грузчиком. Он приходил с работы, ужинал и снова уходил работать. Халтурить, так он говорил.
А мама мальчика всегда была дома. Полная такая женщина в выцветшем халате, с кудерьками перманента. Она болела и все лежала на диване. У нее был рак, вот. В груди у неё был рак, она сама говорила. И она могла умереть, это мне мальчик сказал. Потому что так врачи сказали. Он знал.
На полу лежали плетеные коврики, между рамами - серая вата. Пахло больницей, как у моих родителей на работе. Печка была, ее топили дровами.
А женщина на диване часто ела черную икру алюминиевой ложкой из маленькой банки. Да-да. И этот грубый Джузеппа бдительно смотрел, чтобы она все съела. И ворчал бранные слова.
Ну, икра и икра. Просто это была диковинка тогда. И в магазине ее не продавали. Можно было купить по блату в ресторане, вот. За десять рублей крошечную баночку. Я точно не помню, но за какие-то сумасшедшие деньги можно было купить.
Врач один сказал Джузеппе, что жене надо есть черную икру. В ее положении это полезно очень. Очень поддерживает!
И этот грубый дяденька работал на одной работе, а потом халтурил на другой. До поздней ночи. Иногда до утра. Он там зарабатывал деньги на черную икру. Он верил, что это спасительный продукт. Раз врач так сказал и раз так дорого стоит - значит, спасительный.
Вот он покупал нелегально эту икру в ресторане у вороватого повара или официанта, и жене нес. А она кушала алюминевой ложкой. Так вот было.
И, знаете, мама этого мальчика не умерла. Хотя тогда лечение было не очень эффективным, наверное. Это же давно было, сорок лет назад. Но вот не умерла. Я его потом встретила, его как раз из тюрьмы отпустили, он там сидел за хулиганство. Так мама была жива. И отлично себя чувствовала. Хотя прошло много лет!
И мальчик ничего, потом исправился. Стал шофером. Он был не злой; не вор, не разбойник. Хулиган, который исправился и счастливо женился.
Это не искрометная история, конечно. В ней ничего такого нет; ни тайны, ни романтики, на высоких чувств. А из возвышенных и аристократических предметов - только баночка черной икры.
Но это про любовь. Которая дышит, где хочет. Где человек дышит, там и любовь рядом дышит. И светло на душе от черной икры. Когда вспомнишь; а про любовь и икру редко как-то вспоминаешь. Они - редкость. Дорогая редкость...
Анна Кирьянова