Был у меня с былые времена дружок-собутыльник. Наша дружба стояла на твердом фундаменте совместного алкоголизма и долгих псевдоинтеллектуальных разговоров. Долгие годы мы оба не могли признать наш алкоголизм, как данность, поэтому были вынуждены обставлять его красивым фасадом – то есть перед тем, как пойти и бухнуть, долго придумывали развлекательную программу: то в кино пойдем, то в Эрмитаж, то на выставку, мать его, Ван Гога, то вообще на каток. Смотрим на картины, умничаем, рассуждаем о мазках и новаторстве экспрессионистов, а сами нииихрена в этом не понимаем – ну Сирень и Сирень. А у обоих в голове одна мысль: когда уже эта официальная часть закончится и можно будет со спокойной душой рвануть в кафе и накидаться?!
Потом постарели, отбросили глупые формальности, и стали уже сразу встречаться в кабактории – ну его в жопу Ольги Свибловой, этого Куинджи!
Это случилось в тот период, когда я сделала операцию на желудке и не могла жрать – то есть совсем. Бухать могла за милую душу – виски литрами поглощала, а есть – ну ни ложечки. Придем в кафе, сидим, пьянствуем, дружок мой закусывает, а у меня слюна вожжой – ужас как есть охота! Сожру одну суши или салатный лист с его тарелки – и тут же блевать в туалет. Ну а звукоизоляция не везде на уровне – так что мои «тигры с унитазом», бывалоче, все кафе слышало: кто-то бледнел, отказывался от заказа и тут же сваливал, прочие смотрели с любопытством и подозрением. Друг мой ужасно смущался и на все вопросительные взгляды, извиняясь, выдавал разные версии: то я беременная, то анорексичка, то мне маринованные поганки не зашли.
В какой-то момент, когда у него закончились для меня оправдательные версии, он поставил вопрос ребром: больше я в кафе не жру! Ну что делать, пришлось согласиться. И вот как-то, после какой-то инсталляции, пошли в кафе. А поскольку он был за рулем, в тот день пьянства не предполагалось – чисто похавать. Он стал делать себе заказ: ну там – салат, горячее, закуски и компот. А я сижу, смотрю в меню голодными глазами, и слезу пускаю.
- А можно я себе пюрешечку возьму? – спрашиваю плаксиво.
- Нет, я же сказал – мы на тебя больше деньги не переводим! – отвечает строго.
- Ну пюрешечку, половину порции, она всего 70 рублей стоит, ну пожааалуйстаааа!
- Девушка, у вас же есть половина порции? – обращаюсь к официантке. А та напряглась так, на него смотрит, на меня – вижу, нервничает.
- Я же сказал, ты есть не будешь! – снова говорит мой друг, продолжая изучать меню и совершенно не втыкая в ситуацию.
Я смотрю на официантку полными слез глазами и показываю знаки: принеси, мол, сестра, пюрешечки мне – я копеечками заплачу, и кошелек открываю, полный мелочи. Та мне понимающе кивнула, с нескрываемым отвращением посмотрела на моего дружка и пошла к барной стойке, где стала что-то эмоционально рассказывать барменше, показывая на нас.
Принесли заказ. Увидев в числе прочего тарелку пюре, которую я попыталась придвинуть, мой визави тут же ее отнял и поставил возле себя.
- Ложечку… - стонала я, капая слюной в салат и жаркое. – Ложечку, чайную, пюрешечки…Одну…
- Не будешь ты пюре есть, я сказал! – рявкнул тот. – Хватит переводить добро на говно!
- Мужчина, прекратите! – не выдержала официантка. – Это пюре за счет заведения!
- За ваш счет? – тут же сориентировался мой друг. – Отлично! У вас каждый день такая акция? Мы к вам будем каждый день захаживать. У вас есть клубные скидочные карты? – и принялся с аппетитом жрать пюре.
- Нету у нас никаких карт! – обиделась официантка и протянула мне вторую ложку. Я попыталась зачерпнуть себе чуток пюрешки, но получила шлепок по рукам и строгий взгляд.
- Так-то он прав, - смиренно объяснила я официантке. – Я вчера протерла пыль в квартире только один раз, и вообще – я так дорого ему обхожусь. У нас по условиям брачного договора я не должна питаться дороже, чем на сто рублей в день, а я уже выпила бутылку колы с коржиком.
Лицо официантки выражало крайнюю степень презрения к моему спутнику. Она, бедная, покраснела и пошла белыми пятнами, глядя на моего с аппетитом жрущего друга. Ушла, громко цокая каблуками, и вскоре вернулась с тарелкой салата «Цезарь», которую поставила возле меня.
- Женщина, ешьте! – приказала она. – А вы, мужчина, не лезьте, кафе угощает!
- Не будет она есть! – снова начал вредничать тот.
- Будет! – сказала официантка и попыталась закрыть меня своим телом.
Я, с трудом сдерживая дикий ржач, снова начала ныть:
- Любимый, ну можно я хотя бы салатный листик… Это же бесплатнооо..
- С собой упакуйте, - сказал мой друг. – Я ее дома покормлю, если хорошо себя вести будет.
Когда мы уходили из кафе, официантка и барменша подозвали меня к барной стойке.
- Женщина, вы нас, конечно, извините, но зачем вы живете с таким мудаком? Мы тут всякого повидали, много к нам разных жлобов приходит, но такой впервые! Это просто какой-то образцовый супержлоб!!!
В машине я ржала всю дорогу, а мой друг сокрушался, что даже не рыгая на всю округу я умудрилась занести еще одно кафе в список заведений, которые отныне для него закрыты.
Ну а че… На праздник что ли попали? Жызнь боль.
