Со стороны жизнь Макса выглядела достаточно стандартно: у него был кот Тупик (он звался так, потому что часто садился позади Макса и все странно так смотрел в угол, тупил), жена Марина, с которой они (честно-честно!) ссорились не больше двух раз в неделю, и то по таким мелочным вещам, как незакрученный тюбик с зубной пастой или недомытая сковородка. Каждый день они гуляли в парке, кормили голубей, раз в неделю ходили в кино, реже в театр. А летом ездили на море.
Он был бы обычным (хотя обычных, то есть одинаковых людей не бывает — кому как не Максу это было знать) если бы каждый день ни впитывал чужие жизни, тайком пробуя их на вкус. В этом не было мистики, по крайней мере окружающим так казалось. Даже в этом Макс умудрялся выглядеть вполне нормальным. Он просто садился за письменный стол, открывал обычный вордовский файл. Со стороны казалось — он барабанит по клавиатурам (отличная маскировка). А Макс погружался в человека. И украдкой смаковал его самые яркие мгновения.
Это началось еще в школе. Плакала, к примеру, девочка в коридоре, все думали, что она из-за тройки, а он погружается в нее и чувствует — тройка тут ни при чем. Это потому что ее мама будет вздыхать: «Я разочарована». Что такое «разочарована», маленький Макс точно не понимал, но ему казалось, это что-то очень горькое, раз заставляет взрослых так вздыхать. Он пробовал и стыд девочки, и обиду ее мамы. Живительную радость троечника, забившего гол в дворовом футболе, и робость влюбленной в него отличницы. Когда он приходил домой, он выплескивал это все в дневник. Мальчик знал: дневники ведут только девочки. Но, вымещая все на бумагу, он вновь проживал их, а потом испытывал странное чувство, напоминающее насыщение после обеда.
Он не просто писал о том, что происходило с людьми, он проживал и прожёвывал их Тайное, Самое Сокровенное. Это были его настоящие обеды. Кто знал, что мама может это обнаружить и принести знакомому издателю? Кто мог предположить, что это может издателю понравиться? Кто мог предположить, что его тайная радость вообще кому-то может понравиться?
Порой повзрослевший Макс пытался написать и о себе, честно пытался (особенно когда жена смотрела на него потрясающими морскими глазами и спрашивала: где в этом ты?). Но он не знал, как об этом рассказать, чтобы не напугать близких и не оказаться в психиатрической лечебнице. Получалась три сага о вампирах, о том, как они проживают чужие жизни, вкушая чужую кровь. Роман о магах, умеющих вселяться в людей. Новелла о юноше, что украл воспоминания у подружки во время случайной близости после вечеринки.
Тот юноша был Максу ближе всего: что может быть интимнее, чем слышать, как бьется чужое сердце, более того, быть этим сердцем и в то же время ощущать его, как свое! Чувствовать, как грудь щекочет от предвкушения счастья или как в горле образуется холодный склизкий ком невысказанных слов. Соседский мальчик, потерявший любимого котенка (вкус его печали был нежно-горьким), дедок в метро, ехавший куда-то с цветами (его чувства на вкус оказались такими юными и острыми!). Для Макса не было невкусных. Он был готов погружаться в человека (то есть в текст, то есть, конечно, в текст), пробовать его снова и снова. Его личный наркотик, эмоциональные американские горки!
***
Жена Марина принесла чай с лимоном и сахаром, его любимый, и села на его письменный стол, заслонив монитор. Макс очнулся. Она была очаровательна в его майке. Он испытал желание ее поцеловать и легкое раздражение оттого, что она вновь пыталась вырвать его из текста, из этого волшебного мира, что день за днем крал Макса у Марины, из его тайной обители.
Обычно Макс предпочитал мужские роли. Было что-то извращенное в том, чтобы перевоплощаться в женщину (однажды он побыл Принцессой из детской сказки и полдня не мог отделаться от запаха приторных цветочных духов: Принцесса была вся из надоевшей на третьей строчке сладости), но сегодня он хотел побыть Ей. Он вздохнул, позволив блаженному напитку «вдохновение» пробежать до кончиков его пальцев, закрыл глаза и погрузился в Марину.
Пальцы забарабанили по клавиатуре. И это было гораздо интимнее физических ласк. Он пережевывал ее персональные кошмары (как ей часто снилось, что в мире кончилась вся вода: Моря обиделись на людей и ушли на другие планеты а, может быть, даже в другие миры) и маленькие радости. Писал даже о том, о чем она успела позабыть: о том, как великолепны были волны, когда она впервые приехала на Море (вызывали чувства восхитительно-летнего вкуса). Как в них отражались звезды. Как она шепталась с водой и даже потом, лежа в ванной, передавала приветы Морю и просила у Воды прощения за то, что люди ее так изламывают в жестоких водопроводных кранах .
Он писал и писал, смакуя ярчайшие мгновения ее жизни.
***
А в это время маленькие неприметные существа, невидимые человеческому глазу, а лишь глазу кота Тупика (кот все смотрел и смотрел на них из дальнего угла), пробовали его эмоции. Как он дрожит, протягивая любимой рукопись, как мысленно просит прощения за то, что переживал и пережевывал ее маленькие и такие большие тайны, которые непозволительно знать никому, даже самому близкому человеку, даже мужу! Как трепещет (его трепет на вкус приятно-холодноватый) оттого, как ее глаза перебегают от одной строчки к другой. Как дрожит, когда Она шепчет:
— Откуда ты знаешь… это слишком хорошо, — стараясь не выдать, кого ей героиня так напоминает. Потом они занимались любовью, он проникал в нее уже по-настоящему. А на утро, после сытного завтрака в постели (яичница с золотистым желтком), Макс садится снова пережевывать чувства нового человека.
На этот раз соседа дяди Толи. Только Макс знал, что он немного чудной и втайне фантазирует, что будто кубок, доставшийся ему в юности за победу в гонке на картинге, это Грааль. Только Макс знал, что из соседа получался неплохой рыцарь для средневековой легенды. Интересно, какие на вкус его страх и любовь, ревность и ненависть, благородство и радость?
— Яичница не подгорела?
— Не подгорела, — Макс, улыбаясь предстоящему завтраку (на этот раз настоящему завтраку!), вдохнул невидимый, но так хорошо знакомый всем творческим людям волшебный нектар вдохновения, и забарабанил по клавиатуре.
Притаившиеся в углу Музы улыбались, с удовольствием пробовали каждое его чувство. Когда Макс писал, он был бодрящий, шипучий, как фанта, и очень-очень… (не зря они вновь подкинули ему сюжет) очень вкусный!
Автор: Власова Александра, картинка из интернета
