Быть гомофобом или сексистом немодно, особенно в прогрессивных городах. Мы же живем в мире, который победил нацизм и говорим о том, что “уж где-где, а у нас всем все равно”...
Правда недавно в поддержку известных всем поправок вышел ролик, от которого зашевелились волосы у всех здравомыслящих людей. Пропаганда у нас запрещена, но вот разжигание ненависти очень одобряется. Ненавидеть людей только из-за их предпочтений, расы, особенностей - все это и есть нацизм, который мы, якобы, победили. “Нет, что ты, я не гомофоб, но не хочу, чтобы мои дети это видели”. На самом деле тут скрыта мысль: “Я ненавижу определенную группу людей, не понимаю их и опасаюсь. Но я не хочу выглядеть плохим, поэтому я говорю, что не против”.
Наш мозг работает просто: если мы видим что-то необычное, незнакомое, непривычное - мы его опасаемся.
Этот выработанный годами эволюции принцип спасает человечество от опасностей. Вот пришел чужеземец в наше племя. Что он нам сделает, может ли он нам угрожать - непонятно. Но на всякий случай — выгоним или убьем.
Только хороша ли такая особенность сегодня, когда мы видим человека, который не похож на нас? У него может быть другой цвет кожи, физические особенности, непонятная нам ориентация, нестандартный выбор одежды и своего стиля. Есть норма — то что делают все вокруг меня, а есть что-то новое, и я этого боюсь. По этой причине происходит не только дискриминация меньшинств, но и даже не любовь к полным людям. Это хорошо, это плохо. К этому я привык, а этого я боюсь.
Когда-то давно я была гомофобом, страдала от мизогинии и фетшейминга. Я осуждала полных людей за их лень, считала женщин виновных в разрушенных отношениях, а гей-парад— ужасной и отвратительной идеей. Я шла на поводу у пропаганды, которая прививала мне эти ценности через все источники информации.
Все изменилось с появлением в моей голове мысли: “А если бы я оказалась на этом месте? Хотела бы я скрывать от мира свою ориентацию, бояться быть избитой или даже убитой?”
Когда я впервые задумалась о детях и о вопросах воспитания, я стала вспоминать, как росла сама. Как было тяжело жить в консервативных и жестких рамках, когда есть огромный список того, чего делать нельзя. Никаких татуировок, ночных гулянок, секса до свадьбы и алкоголя. Была ли я счастлива в подростковом возрасте? Разумеется, нет. Я мечтала вырваться из лап родителей, я ненавидела фразу: “Ты живешь в нашем доме и должна следовать нашим правилам”. Мне иногда нравились люди моего пола, но я даже не могла подумать, что смогу строить с ними отношения. Нет, это ненормально, мой путь — обязательно выйти замуж до 21 и рожать детей!
Несколько лет назад я осознала свою бисексуальность и приняла ее. Мне действительно могут нравиться девушки, я могу в них влюбляться, и в этом нет ничего плохого. Но я понимаю, если я вдруг влюблюсь серьезно, моя семья будет в шоке. Нет, не муж. Мы обсуждали идеи полиаморности и готовы принимать счастье друг друга. Но родители сойдут с ума от одной мысли об этом. Общество, думаю, будет с ним единогласно. Это значит, что я всегда буду вынуждена скрываться, потому что — сюрприз — я люблю родителей и не хочу, чтобы они переживали.
Не хочу жизни в тайне и страхах ни для своих детей, ни для кого другого. Каждый достоин любить и быть любимым, каждый достоин иметь возможность быть счастливым. Если два взрослых человека решили, что хотят быть вместе, никто не должен им мешать. Но все законы и действия власти на сегодняшний день лишь укрепляют в головах людей тот самый образ “нормального”. А значит те, кто ВНЕ нормы так и будут страдать от непринятия обществом.
Я против, без всяких но!