Продолжение. Начало здесь.
Келлик распахнул ворота, шагнул вперёд и… проснулся в своей кровати.
Сердце его так бешено колотилось, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Мальчик резко сел, переводя дыхание, пытаясь отогнать страшное наваждение. Холодный пот струился по лицу.
Тихо вокруг, все спят. Келлик бросил взгляд в окно - на миг ему показалось, будто кто-то отпрянул от стекла, и расплывчатая чёрная тень стремительно унеслась вдаль в сторону леса.
Мальчик тряхнул головой, чтобы сбросить путы тяжких видений.
Слава Богу, это был просто сон.
Келлик поднял руку, чтобы вытереть капли пота со лба, и вскрикнул от ужаса и боли: на его правом запястье горели свежие ожоги – следы прикосновения ван Грува.
Так значит, это не ночной кошмар? Неужели всё правда?! Но как это возможно?? Нееет... Я что, и правда стал врагом владыки Пиктории? А если он теперь будет являться каждую ночь?
Келлик чуть слышно застонал от отчаяния.
Что же теперь делать? Если не вернуть Центалион, ван Грув не оставит меня в покое, пока не добьётся своего. Но зачем же Z-07 так нужен ему? Может, надо было избавиться от этой злосчастной штуковины?
Келлик взял Z-07 в ладони, задумчиво посмотрел на него. Глядя на прибор, он не чувствовал злости. Нет, что-то внутри подсказывало мальчику, что он поступил правильно. Ещё неизвестно, чем обернулась бы минутная слабость, отдай он Центалион ненасытному завоевателю мира...
Ожоги сильно горели. Не отдавая себе отчёта, пострадавший приложил прохладную золотистую поверхность к руке, чтобы ослабить боль.
И тут случилось невероятное: Z-07 медленно, словно намагниченный, прокатился вокруг запястья хозяина, втягивая в себя жар от ран. Жжение мгновенно прекратилось, словно и не бывало. Горящие красные рубцы затянулись прямо на глазах.
- Вот это да! Но кааак?? - Глаза Келлика вспыхнули радостным изумлением, он вертел рукой перед глазами, приглядывался изо всех сил - да нет же, ни малейших следов ожога! Мистика!
- Спасибо, друг, - прошептал Келлик и прижался к Z-07 щекой. Центалион потеплел, как будто обрадовавшись благодарности. Келлик положил его под подушку и уснул крепким младенческим сном до утра. Без сновидений.
Никогда ещё время не тянулось так медленно для Марвела Армалиса, как в это утро. Он так волновался, что уже несколько раз пытался надеть на нос ручку вместо пенсне, пролил эйль на важные бумаги и никак не мог справиться со своим галстуком.
Профессор очень переживал за мальчиков. Раз сто успел поругать себя за то, что так беспечно отпустил их от себя со страшным пикторийским оружием, которое совсем ещё не изучено, и может в любой момент повести себя самым непредсказуемым образом. Он знал, что если с ребятами что-нибудь случится, он никогда не себе этого не простит.
И всё-таки, что отличало профессора Армалиса от других преподавателей Академии, что делало его примером для всех остальных, это даже не огромный опыт агентской работы и мудрость, накопленная с годами, но и удивительное, просто бесценное умение искренне доверять тому, с кем он решал иметь дело.
Эта безграничная вера в доброту и порядочность энтайлов, бескорыстная любовь к ним, делала всех, кто соприкасался когда-либо с Марвелом Армалисом, неизмеримо выше и чище. Она заставляла мервинов поверить в свои силы, дарила уверенность в себе и многим, очень многим, кто знал его, помогла совершить великие поступки. Словно заряжая окружающих своей чистой, доброй энергией, Сверх-Агент, как называли в ТРА профессора Армалиса, помогал не только мервинам, но и жителям других стран, избавиться от слабостей и злых помыслов, ступить на путь добра, научиться дарить любовь, не требуя ничего взамен.
Профессор считал, что неотъемлемым составляющим любых отношений, в том числе системы воспитания настоящего агента, является доверие. Когда человек знает, что в него верят, он горы свернёт, чтобы оправдать эту веру.
-Доверие развивает в детях самостоятельность и порядочность, - повторял профессор преподавателям, не согласным с его принципами. - Начните перепроверять и постоянно страховать ребёнка, и он перестанет мыслить. Шагу не ступит самостоятельно - будет постоянно оборачиваться на вас. Доверять – это не значит всё пустить на самотёк, но, начав с малого, постоянно обучая, привести, наконец, ребёнка к большим задачам и позволить ему самому применить всё изученное с вами на практике.
Но сейчас профессор готов был уже пожалеть о своих принципах.
Ну как я мог быть так беспечен! Да где же они?! Может, уже пора отправлять в гипоцентроидное измерение Группу Специального Назначения?
Отставить панику. Время ещё есть. Скоро они будут здесь.
Профессор уговаривал себя, но их всё не было... И эйль снова пролился на бумаги, а галстук, совсем перестав слушаться, скользнул на пол.
Взяв себя в руки, профессор качнул головой и закрыл глаза, едва различимо произнеся несколько непонятных слов. Бумаги тут же, совершенно чистые, легли ровной стопкой на стол, галстук аккуратно завязался сам собой, а бокал с чудодейственным напитком вновь наполнился до краев.
Едва профессор вышел из гостевой комнаты и направился к лифту, как спектрофон его ожил, тепло запульсировав на груди.
Продолжение здесь.