Утром в лучах, уже взошедшего солнца, но еще в тени падающей от театра имени Чехова, в сквере, что по правую руку от библиотеки того же имени, аккурат напротив городской администрации и стелы воинской славы непонятно какой войны на передней скамейке укрывшись, где-то реквизированной театральной афишей, сладко спал бомж. Неопределенного возраста и происхождения, дырявые грязные кроссовки. Рядом в кульках размешался его скромный скарб. Но не было вокруг представителей казачество, полиции и властей, прохожим до него не было дела. Может это и не бомж, а наш провинциальный актер, таким образом, входит в образ героя явно не чеховской пьесы. А может только горьковской «На дне» в новых, актуальных решениях режиссёра.
Спустившись по Биржевому спуску, встретил на набережной пару весьма милых мужиков под ручку с силиконовыми губами и хипстерским макияжем, ухоженными смоляными бородками, хвостиками на макушках и в соответствующем дрессе. Стало интересно, поздоровался, захотелось пообщаться, но они на меня посмотрели как на наглую вошь! Охота общаться пропала. Интересной была бы реакция Фаины Раневской. Досадно! Слишком мелок для этого я, окутанный теплым октябрьским бархатом.
Нужно было ехать в маршрутке, маску не взял, полицейских не было. Требовал водитель покинуть авто, его могут оштрафовать, люди спешили и готовы были меня бить. Вышел и спокойно прогулялся пешком. Погода была отличная.
На площади увиделись с правнуком Митрофана Егоровича, родного брата отца Антона Павловича, Павла Егоровича, что проживает на углу улицы Роз Люксембург, знаменитой революционерки марксистки, и переулка тоже Антона, но Глушко, первого председателя городского Совета, большевика, все потомки которого ныне проживают в Израиле. Ограничились поклонами, были без шляп, но при женах.
Вечером был с подругами на концерте муниципального Биг Бэнда во дворе здания бывшего финансового учреждения, оказавшегося лишним в трансфертах, а до того ЖилСоцБанка, а ныне переданного в ведение городской картинной галереи. В нем играют три приятеля один на электрогитаре, другой на саксе и кларнете, третий на тромбоне. Публика была в восторге, свежий воздух, под вечер в хорошую погоду, с отличным звуком и новым дирижером. Музыканты старались, быстро въехали в тему концерта, всё получалось, были просто молодцы и признательны приему публики, сидевшей, как и музыканты на положенные полтора метра друг от друга в бесплатно выданных к билету масках, естественно, только публике.
Одна из подруг, скрипачка другого муниципального ансамбля, симфонического камерного оркестра. При возможности хожу на их концерты. Известная поклонница, достойного уважения джаза. Другая подруга, также имеет пристрастия к хорошей музыке и получившая признание самого Папы Римского пожатием ей руки на площади святых Петра и Павла 14 сентября 2016 года, прикованного видом её отменной шляпы. Зафиксировано селфи.
Концерт должен был состояться 9 мая, но перенесён по понятным причинам. Увертюрой была, в инструментовке, Катюша. Но как они её начали! С Читтануга чучи, несколько тактов, но легко узнаваемых, из Серенады солнечной долины. Круто.
Было замечательно, пока галерейная дама всё не испортила. Вышла благодарить оркестр и его гостей, то есть нас, публику. Нас никто не приглашал, мы билеты купили. Может, были и приглашенные, безплатники, блатные, как раньше говорили. Блат – на идише, круг. Блатной - в круге посвященных. Значит это не про нас, нас не посвятили.
Дальше, больше. Дама мягко перешла с песен о войне на Антона Павловича, о том какое значение он в своих произведениях предавал военно- патриотическому воспитанию молодежи! Этим опошлила и нас, и посвященных, и оркестр, и картинную галерею, и погоду с прекрасным закатом, и замечательные стулья, и патриотов. И Чехова с его молодежью и вместе с городом воинской славы, и одновременно родиной Фаины Раневской, а также местом смерти царя Александра, в честь которого и названа площадь, на которой мы находились. Вместе с памятником ему, а также другой площадью, что возле Никольской церкви, на которой встречали уже гитлеровцев хлебом с солью представители казачества, местной интеллигенции и священничества. В которую, толи потом, толи ещё раньше, тоже непонятно, я ходил играть в настольный теннис. Церкви тогда толи уже, толи ещё не было, а была ДЮСШ, благодаря чему удавалось отбивать ракеткой односторонней хваткой «пером», шарик ударом «топ спин» за счет купола, высокого потолка, когда дал бесплатно мастер класс, серебряный призер чемпионата мира. Номер цирковой, а не спортивный, запрещен международной федерацией.
Так о чем это я? Правильно, опошлила вместе с призером, церковью и чемпионатом мира в Венгрии, вместе с этой самой Венгрией.
Апофеозом вечера стала громкая матерщина, которую выдала дама, вполне симпатичная во всех отношениях, когда ей позвонили из дому, у них раньше времени выключили воду (а ведь предупреждали власти), а она не набрала воды, а живет 7-м этаже, в чем мы все, включая блатных и даже оркестр, тут же и убедились. Все бросились в туалеты, а они в подвале. Так на всякий случай. Образовались очереди. Начались скандалы. На дверях не были указаны гендерные знаки. Уже не было воды. Все стали разбегаться, напоминая небольшие стайки тараканов, когда вдруг включают свет.
Пошло (ударение на первом слоге) не проводил ни одну из подруг, пошло прибыл домой, в пошлом телевизоре показывали пошлую гавкатню, даже жена и пришедшая в гости дочь были безлико пошлы (ударение на втором слоге), пошло бросился в туалет и пошло расстёгивал на ходу штаны. Вода была! Мир сразу стал раем! Как концерт? Да так себе. Не буду же я теперь портить пошлостью прекрасный мир.
О патриотизме у него есть в письмах и весьма не в лестных тонах, в таком духе, когда уже украл и спрятал, начинает говорить о патриотизме.
Есть у него и о спасении России. В Питере участились либеральные демонстрации студентов. Первые в мире! «Долой стыд», ходили абсолютно голыми. Парни повязывали галстуком себе дамский чулок, а девчонки на бедра мужские галстуки, считая это достаточным. Полиция долго терпела, но под нажимом пуритан (не путан), переловила зачинщиков и под стражу. Среди них оказался сын издателя Чехова, Суворин. Папа обратился к Антону Павловичу, таково было влияние того на умы, стать подобно либералу на защиту несчастных. Но Чехов отказался, он считал это пошлятиной. Суворин же через свою газету обвинил Чехова, что тот не печется о спасении России.
Его друг, тоже писатель, Потапенко, написал в письме к Чехову, что же ты так? Антон Павлович ответил тоже письмом, Россию может спасти только японское вторжение. И очень грамотно это обосновал. Было это после поездки на Сахалин. Затем стал Марксистом, поменял издательство на Адольфа Маркса. И полевел взглядом уже в сторону другого Маркса, который Карл. Письма к некоторым стал подписывать, ваш Марксист. И это было не пошлым, а занятным.
Похоронили моего друга, первого мужа той самой подруги, ныне незамужней, желаю ей безудержного счастья, и с которой ходил на тот концерт Биг-бэнда, и которую по причине пошлого настроения пошло не проводил домой. На кладбище перед опусканием гроба в могилу делались селфи. Велюровые костюмы и солидные авто. С ним, покойным, уже выложил рассказик «Автоматизация с цифровизацией высшего образования». И напишу про них обоих, о том, как стал сватом, но не у них.
Ранее похоронили другого друга, с утешившейся уже вдовой, оба являются героями моих рассказиков. Один в её честь к Празднику 8 марта "Четвертая жена друга", с событиями нашего первого курса, самого читаемого среди моих. С задним видом, не её, но таким же в точности, как эта дамочка из Нью-Йорка на фото Стэнли Кубрика, снявшего свой знаменитый фильм "Заводной апельсин" в главной роли с Макдауэлом, сыгравшим также главную роль, уже в нашем фильме "Цареубийца". Они же герои другого, "Театральная жизнь" выложенного также в их честь, уже обоих к Старому Новому году, с которыми мы с женой ходили и посмотрели спектакль, так и оставшийся неизвестным, посей день.
На обои похороны ходил с общим нашим другом, хорошо также знавшим здравствующих ныне жен покойных, одним из героев будущего рассказика, как я оказался его сватом, в другой раз. Но не было ни на тех, ни на этих похоронах другого нашего общего друга, и всех наших жен, моего героя другого будущего рассказика, у которого также волей обстоятельств оказался сватом. После похорон решено было встречаться в каком-то ином формате, кроме, как похороны. Похоже, организация ляжет на мои плечи. Надо спешить, пока бархатна ласка осени.
Какая песня без баяна? Таков и джаз без Гараняна! Но вспомнил я про Александра, Вертинского. Мадам уже падают листья … Пришлось добавить куплет:
Мадам, уже листья опали,
И адская скука в саду,
А Вы? Мне постылою стали,
На паперть от Вас я пойду!
Когда в тему. В школе нравилось девчонок за косички дергать. А были же и подевались куда-то, два куплета про маленькую грудь под блузкой цвета хаки. В отношении конкретной дамочки.
Для Ирины Славиной бархат осени оказался испепеляющим, на фоне всей правоохранительной системы в лице здания УВД, доведшей такую красивую дамочку до самоубийства. Они себя защищали от Ирины или меня? Как они будут привинчивать звезды на хрустальные погоны? Награды будут за бессовестную травлю? Кто вручать будет? Что расскажут своим детям или внукам? Или там правильно поймут? Гордиться будут? Слышали ли они, про то, как «кроха сын к отцу пришел, и спросила кроха, что такое хорошо и что такое плохо?»
Смотрел на жуткую картину горения отважной живой женщины, и хотелось броситься, помочь молодому человеку сбивать пламя. Проезжали авто. Всем до лампочки. Ни одного представителя охраны права и порядка в погонах. Ждали, пока догорит? Чтобы написали великие писатели Чехов, Горький, Достоевский, Маяковский, Шолохов, Твардовский. Молчу о Вознесенском и Бродском. Нынешние попрятались с поджатыми хвостами? Дикий спектакль!
Когда-то вывел формулу, что люди выходят с представлений радостными не только, когда оно понравилось, но и когда оно, наконец, закончилось. Бархат осени закончится, и пойдут дождями потоки слёз.