- Но и к коллекционеру он не ездил. Значит лампу взял не он? – вклинился Пётр Савельевич.
- Подожди, Петя! – прервала его тётя Маша. – Петя мне рассказал, что Иванков интересовался номером телефона дяди Даниного. Он ему посоветовал обратиться напрямую к Дане, но тот сослался на то, что не удобно спрашивать, будто воровать что хочет. Кроме того, Ромка был на виду всё время. Он сначала отчитался в конторе со всей бригадой, потом они вместе с Петром шли домой, расстались возле калитки Ромкиного дома, где тот зашёл в дом с матерью. А потом, это я уже у Марины выяснила, Ромкиной матери, он весь вечер со своей городской проговорил. Правда, к нему заходил сосед, Витя Каргополов. Они минут двадцать проговорили на улице, но Марина не знает о чём шла речь, правда, одно слово она всё же зацепила: «Хорошево». Она спросила сына, - «Ты, Рома, собрался куда-то ехать?» А он ответил, что только в город, как свои вопросы решит. А на утро, как рассвет забрезжил, он снова с Виктором поговорил на улице и засобирался. Мать его «куда» спрашивает, а он отмахнулся, пробубнил, что не её это дело, да и укатил. А потом позвонил из города, сказал, что он жениться собрался, что сегодня, а было это позавчера, квартиру себе купил. И на материны расспросы только отшутился, что он – парень не промах, что может, если надо всё получить.
А вот Виктор Каргополов, ушёл из дома в ночь. Потом утром вернулся, забрал документы, кое-какие вещи и уехал.
- Да, тётя Маша, - с восхищением проговорил участковый. – Не устаю вами восхищаться и удивляться. Вы за два дня накопали больше, чем я за неделю. И всё же и мне есть, что рассказать.
Пётр Савельевич расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, оттянул галстук, покрутил головой и начал своё повествование.
- В Хорошево, действительно, живёт коллекционер редкостей. Зовут его Анатолий Иванович Иванков. Так вот, три дня назад к нему приехал некий человек, представился племянником вашим, Фёдор Емельянович, и предложил купить у него ту самую лампу. Анатолий Иванович спросил, почему вы сами не хотите приехать, на что получил ответ, что вы, мол, оставили племяннику в наследство этот предмет. Я попросил у него описать мне этого родственника. Вот его словесный портрет. Я распечатал, чтобы вы могли глянуть и сказать, есть ли у вас такой человек среди знакомых, или родственников.
С этими словами участковый положил на стол бумагу, где его размашистым почерком было написано: «Рост средний, около 170 см, волосы прямые, русые, коротко стриженные (ёжиком), глаза в очках (показались карими, но это не точно), над верхней губой небольшой шрам…» Фёдор Емельянович сразу отложил эту копию протокола и покачал головой:
- Нет, такого седи моих знакомых нет, а единственный племянник живёт в Заполярье. И он под этот портрет не подходит.
- А, вот среди моих знакомых такой есть, - отчётливо сказала тётя Маша. – И это тот самый Виктор Каргополов.
- Вот! – поднял указательный палец Пётр Савельевич. – Когда заключали договор купли-продажи ценного предмета, а именно лампы керосиновой 19 века, он был записан, как Каргополов Виктор Васильевич. Всё дело в том, что Виктор Каргополов был задержан в соседнем городе в момент посадки в самолёт, следующий в сторону Италии. Однако, он сразу заявил, что он не крал, что тут, на Хуторе никогда не был. Ему эту лампу передал, якобы, Роман Бочкарёв. Но мы знаем, что он из дома не выходил дольше, чем на двадцать минут. А утром и вовсе уехал. Вот мы и зашли в тупик.
- Почему же в тупик? - возразила тётя Маша. – Ведь Марина, Ромкина мать не видала, кто именно входил в дом, её сын, или кто-то другой. Он зашёл и сразу скрылся у себя в комнате, она его не видела. Ещё одна деталь, которую я упустила из вида. Пётр Васильев, всегда сдавал наряд в контору, а в этот раз не сдал. Говорил, что пропал наряд. Он его Воронову дал, когда сворачивались тут на Хуторе. А потом в машине они там отметили время окончания работ и всё. Нет бумаги. Я, конечно, не сказала, что нашла этот документ тут на дорожке возле дома. Вот он.
Тётя Маша выложила перед участковым ту самую бумагу, которую нашла втоптанной в песок сразу, как приехала по просьбе Фёдора Емельяновича. Этот клочок бумаги был заботливо вставлен в файл. Пётр Савельевич в очередной раз поразился тому, как тётя Маша умеет добывать улики и правильно распоряжаться ими и той информацией, которую из них смогла извлечь. Всё дело в том, что последний свой козырь участковый не раскрыл, чтобы удостовериться, что он действительно относится к делу. Евгений Воронов вчера, когда Пётр Савельевич вернулся из командировки в Хорошево, поджидал его возле кабинета. Он сказал, что Ромка, когда вышли из машины возле конторы, просил бумагу, чтобы что-то черкнуть себе на память, а он, Евгений, по всей видимости, отдал ему наряд, а не тот клочок, что болтался в машине на столике уже давно. Пётр Савельевич перевернул файл с нарядом и там, в углу, плохо разборчивым почерком было накарябано тупым карандашом: «Хорошево. Коллекционер Иванков».
- Так, что, кто же из них взял мою лампу? – с нескрываемым волнением спросил Фёдор Емельянович у своих гостей. Он обратился и к каждому отдельно и к обоим сразу.
Тётя Маша задумчиво чесала нос, а участковый вертел в руках то наряд, то копию протокола с описанием мнимого племянника, то ещё какие-то бумаги. Тётя Маша достала из своей хозяйственной сумки, с которой не расставалась, и где у неё с одинаковой вероятностью можно было отыскать и баночку с помидорами для внука, и яблочное пюре для внучки, и телефон, и какие-то бумаги, документы. «Как она умудряется всё это не потерять, не разбить, не помять?» - размышлял Пётр Савельевич. Ему совсем не приходила ни какая идея в голову, кто бы это мог быть. Он полностью положился на тёти Машину способность распутывать и раскладывать по полочкам все известные составляющие.
Меж тем тётя Маша уже разговаривала по телефону.
- Марина, вспомни, это важно, - говорила она в трубку. – Твой Ромка утром выглядел выспавшимся, или нет? Он был в чистой одежде, или нет? А ты точно знаешь, что после беседы с Витькой он зашёл домой? - тётя Маша сделала ударение на слово «он» и внимательно выслушала ответ. - Дверь хлопнула, он закрыл задвижку и заперся у себя в комнате? Ну, спасибо, ты очень помогла! Нет, ничего плохого. Надеюсь, что всё в порядке.
Спрятав свой телефон в один из многочисленных карманов сумки с колёсами, тётя Маша ещё с минуту посидела в задумчивости.
Продолжение