Предыдущая глава (начало) смотри:
Феодора шла по знакомой тропинке, ведущей к домику Серафимушки. Уже стемнело. Тяжёлые свинцовые тучи, как раздутые пауки, спускались с неба, пытаясь достать до земли когтистыми лапами деревьев. Безжалостный ветер обдавал ледяными струями и, словно дерзкий мальчишка, срывал одежду, трепал волосы.
- Чего же стоило моё покаяние, мои молитвы, если мой ребёнок так страдал? Почему, Господи, Ты наказывал её?
Неожиданная радость встречи для Феодоры обернулась болью – болью сострадания, разлуки, сожалением о прошлом. Сердце ныло от тоски и не находило успокоения.
Когда Серафимушкина помощница пришла домой, батюшка уже спал, приоткрыв рот, и тихо посапывал во сне. Сестра Феодора, не разуваясь, легла на лавку и долго лежала неподвижно. Каждая мысль, проносившаяся в её сознании, доставляла боль. Поэтому Феодора старалась не думать и только смотрела в потолок. Тёмное отчаяние проникало в душу, словно морозный воздух сквозь щели в стенах их ветхого домика. Вот уже третий день дул сильный ветер. Дрова в маленькой печке почти прогорели. Было холодно и неуютно.
- Надо встать и развести огонь, а то совсем замёрзнем, - подумала сестра Феодора и повернулась лицом к стенке. Ей не хотелось ничего. Ни вставать, ни возиться с дровами, ни шевелиться, ни молиться, а только вот так сжаться, застыть и чтоб больше ничего не было.
Стало совсем холодно. Серафимушка зашевелился во сне, закашлялся. Сестра Феодора, наконец, встала и, подложив дров в печку, подождала, пока они разгорятся.
Вдруг она вспомнила о подарке дочери. Несчастная мать порывисто развернула свёрток. Это был большой шерстяной платок, вышитый золотыми узорами.
- Куда деть его, как носить? Увидят, будут спрашивать, – промелькнула мысль.
Сестра Феодора быстро разделась, крест-накрест обмотала себе грудь и плечи Ксениным подарком, а уже сверху одела рясу. Вскоре в домике стало теплее, и Феодора вернулась на своё ложе, но заснуть она не смогла. Тревожные мысли, словно отогревшись, начали свой суетливый бег. В воображении всплывали впечатления от рассказа дочери: ночной поезд, одинокая девочка возле окна, осколки разбитого зеркала, розги, работа, усталость, озлобленность.
- Сколько всего ей пришлось пережить!? Слава Богу, встретился на пути добрый человек.
Но промелькнувшее перед взглядом лицо Ксюшиного мужа не вызывало у Феодоры доверия. Было в нём что-то недоброе. Или ей показалось?
- Что ждёт впереди мою девочку? Дай Бог, чтобы он не оказался обманщиком и был заботливым мужем!
В этот момент Феодора резко осадила себя:
- А какое право я имею судить о незнакомом человеке?! Я сама, что смогла дать дочери?! Только смутные воспоминания о детстве и сиротство при живых родителях. Кто я для неё теперь, и кто я вообще такая?
- А как же промысел Божий? Как же покаяние? – спорила она сама с собой. - Ведь я же верила во всё это, по-настоящему верила.
Она вспомнила отца Иллариона, его напутственное «Трудись!»
- Что стало моим трудом? Духовный труд... Как дров подкидываю в печь, чтоб не замёрзнуть, так и душу свою согреваю молитвой, чтоб с ума не сойти от отчаяния. Разве шла я на монашеский подвиг? Разве отрекалась от мира, от благ ради Христа? Нет. Всё случайно, без моей воли. Какой в этом толк? Ради чего я прожила жизнь?
Сестра Феодора долго не могла уснуть, хотя очень устала. Она устала от мыслей, от слёз, от этой бесконечной промозглой ночи. Слова молитвы, словно кость, застревали в горле. Сизое небо, пронзённое пиками обнажённых стволов, гулко ревело за окном. Уже перед самым рассветом измученная монахиня забылась тяжёлым сном.
Продолжение смотри: