Во-первых, ты есть боль. Нет, не физическая. Ты там, в голове в темной области сознания, куда не доходят наши благие мысли, свет наших душ пасует перед той самой тьмой тех же самых наших душ. Это важно. Это очень важно, потому что боль сладка.
Она сладка тем, что иногда она утихает, и ты ощущаешь истинное блаженство от того, что у тебя все как обычно, просто так, на ровном месте, без небесных хоралов и осиянных алмазной росой белых единорогов. Будем честны – утихает она редко, и даже не утихает, а приглушается, когда канал восприятия забивается чем-нибудь другим.
Не менее сильным.
Что может быть сильнее душевной боли? Ну-ка, скажи мне? Да почти ничего, кроме, наверное, того момента, когда я привлекаю тебя к себе и вцепляюсь в твои губы жадным поцелуем, крича при этом на всех волнах, что мне плевать, чья ты и чьей будешь! Сейчас ты только моя, ты принадлежишь мне и только мне, хотя еще секунда, и я потеряю это самое «я», которому что-то принадлежало эту долгую секунду-вечность назад.
Это очень важно, потому что в этот момент вечности отключается и отбрасывается всякая наносная шелуха, настройки морали, нравственности, устоев, обязанностей, принадлежностей и еще какой-то похожей ерунды. Вся эта дрянь в чистом свете нашего желания летит в топку древнего огня страсти и сгорает там, как мотыльки, чудом упавшие на солнце.
Пшик! И нету. Нет ничего. Меня нет, тебя нет. Я – никто. Я то, что хочет тебя. Хочет безумно, потому что мозг тоже сгорел, сгорели мысли. Остались инстинкты и горячее от близкого солнца желание стать одним целым.
Вот что примерно происходит в эту секунду-вечность. Но эта секунда – лишь миг. И в этот миг перед тобой лежит выбор, простой и ясный, как грань отточенного клинка. Туда или сюда. Отшатнуться или упасть?
Я обычно падаю. Туда, за Грань. Отодвигаю на потом все, что стоит рядом со мной, зарываюсь в твои волосы и внезапно ставшими неловкими руками сдираю одежду, искренне не понимая, что эти тряпки делают между моим и твоим телом. Мы ведь есть одно и будем им.
Я прикасаюсь к тебе со всей нежностью и одновременно с силой. Я хочу, чтобы ты чувствовала, как я хочу лишиться своего «я» и стать МЫ, стать на секунду, на вечность, на долю вздоха, но ощутить этот момент рождения всего на этом свете, древнейшее наслаждение и самую сильную магию этого и других миров. Всего на секунду-две, три, и тут я теряю сознание и вместе с ним разум, превращаюсь в зверя.
Беда лишь в том, что у зверя тоже есть разум, и теперь он начинает терять его. Мы летим вглубь бездны с нарастающей скоростью.
Чтобы потом.
Спустя некоторое время.
Чтобы потом, спустя некоторое время, прийти в себя и понять, что межзвездное путешествие окончено, и мы лежим в обнимку на перекрученной постели или в ворохе опавшей листвы и треплемся о каких-то житейских пустяках, типа любви, смерти и о том, кто же все-таки встанет и пойдет за твоими сигаретами?