Невероятно, но факт: в приемнике-распределителе г. Владикавказа сидел человек, буквально светившийся радостью, с трудом сдерживая эмоции от привалившего счастья. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Двадцатипятилетний Александр Михеев выбрался из такого кошмара, после которого любая тюрьма покажется раем небесным. Полтора года он прожил на положении раба у чеченцев в землянке, где парашей служила выкопанная в полу яма, а постелью охапка грязной соломы...
В мае 1993 года, отслужив срочную службу на Северном флоте, Саша возвращался из Полярного домой, в село Ивановка Кошкинского района Самарской области. Там его ждала большая семья: родители, три брата и две сестры. Саша был старшим из братьев, а потому являлся одним из главных кормильцев. Понимая это, еще до службы получил профессию тракториста. В селе ждала его и зазноба. В общем, будущее рисовалось радужным.
Все дороги ведут через Москву. Добравшись до столицы вместе с сослуживцем, они взяли билеты до родных краев и решили немножко расслабиться в ресторане Киевского вокзала. Обмыть дембель. Не успели и ополовинить бутылку водки, как рядом появились кавказцы.
-А, морфлот гуляет. Мы вас угощаем от имени всего чеченского народа.
Они поставили две бутылки, принесли закуску и стаканы.
-Крепкий парень,-заметил один, сверкая золотым ртом. – Таким надо на плантации работать.
-Я и так работаю,-улыбнулся Михеев,-На тракторе.
-Слушай, ты же на вес золота! Джигит!
Чеченцы принесли еще водки. Гулять так гулять!
Вскоре появилась шестая бутылка. Последняя. Александр хватил полстакана и словно провалился в черную яму.
Потом ему приснился сон. Словно он лежал на жестких нарах, а какая-то небритая рожа смотрела на него с потолка. Нары ходили ходуном, что-то ритмично постукивало и поскрипывало.
Моряк открыл глаза и обнаружил себя в купе на нижней полке. Облегченно вздохнул, значит, все в порядке, едет домой. Но почему так болит тело, словно его избили палками?
-Очухался, дорогой?- с верхней полки свесился его вчерашний собутыльник.
- Спасибо, что помогли…
Чеченец вытащил «макаров» и улыбнулся:
-Ты наш пленник. Ругаться будешь-обижусь и застрелю.
-Ты че, крыша поехала?
Вскоре в купе появились сообщники горца, такие же головорезы. Их было трое, все имели ножи и пистолеты. Общались на своем языке. Но благодаря тому, что в разговоре проскакивало много русских слов, Михеев уловил, что едет в Грозный. А в соседнем купе «путешествует» его братан Андрей.
Зачем? Александр строил всякие догадки. Даже подумал, что станет жертвой трансплантации. Что кому-то понадобилась его почка или печень. Но ни разу в голове не всплыла мысль, приближающая к разгадке.
Все стало ясно по прибытии в Грозный. К ним подошли два других чеченца. Они осматривали Александра как рабочую силу: пробовали мускулы, гнули голову. Потом, поторговавшись, достали деньги и отсчитали 35 тысяч рублей. Покупателям передали документы демобилизованного моряка.
- Видишь? - один из них раскрыл военный билет. Больше не увидишь.
И поднес к документу пламя зажигалки.
В «Жигулях», куда его посадили, было еще двое чеченцев.
- Хорош товар,-радостно сказал один, теребя папаху у себя на коленках. – Послушай и запомни: хорошо работать будешь-кормить будем, плохо-резать будем.
Потом пленника пересадили в «уазик», и машина стала карабкаться в гору. Скоро Александр задремал. Проснулся от резкого удара под ребро. Вокруг был лес, потемневший от сумерек. Они подошли к поляне, на которой чернел бревенчатый накат. Один из чеченцев поднял крышу и опустил в проем лестницу. Спускаясь, Александр заметил слабый огонек и почувствовал резкий запах мочи и пота. Удар прикладом ускорил спуск. Лестница сразу же поднялась, люк захлопнулся.
Пленник огляделся. В небольшой яме с земляными стенами, по которым сочилась талая вода, прямо на полу валялись люди. Двенадцать обросших. Завшивевших и одетых в лохмотья русских и украинцев, казахов и таджиков, был даже один кавказец. Чеченцы не щадили и своих, следуя волчьим повадкам. Вокруг валялись пустые бутылки из-под водки.
Какой-то старик сунул ему банку:
-Пей, полегчает.
Александр выпил и отключился.
Прошло несколько недель, но Михеев так и не смог освоиться. Диким, неестественным казалось происходящее. От побега его отговаривал старик, подносивший чарку. Впрочем, ему было не больше сорока лет. Но наркотики и водка с каким-то снадобьем, которые давались в изобилье, превратили его в развалину. Как и других, большинство из которых полностью деградировало.
-Отсюда пути нет,- говорил старик.-Один парнишка пытался сбежать. Поймали, забили насмерть.
Бригада невольников, собранных со всего бывшего Союза, обрабатывала плантацию мака. Они пололи и собирали урожай, варили опиум, потом пахали, сеяли и снова пололи. От рассвета до заката, часов по 18 в сутки, изо дня в день. Каждый вечер невольники подвергались экзекуции, после чего им давали по миске манки, размоченной в воде, и ящик водки. За особые трудовые заслуги могли угостить коркой хлеба.
Михеев недели через две пить перестал, не теряя надежды выбраться из ада. Хотя это было практически нереально. Зону охраняли 27 автоматчиков, по углам периметра стояли пулеметы.
Зима принесла новые страдания. Землянка, естественно, не утеплялась и не отапливалась, теплых вещей не было. Люди грелись водкой да работой, заготавливая дрова для жителей расположенного неподалеку аула.
Иногда выполняли работы на подворьях у богатых чеченцев. Те за усердие изредка одаривали невольников горбушкой хлеба. Тогда для них наступал праздник. Когда не было машины, чтобы отвезти невольников на «базу» или в горах выпадало много снега, их оставляли ночевать в хлеву у хозяев. От скотины шло тепло и терпкий запах навоза, казавшийся ароматом после ямы.
Но вот представилась возможность для освобождения.
- В октябре прошлого года меня продали новому аксакалу, заведующему фермой,- продолжал рассказ Александр.
Первый день невольник переночевал в доме своего владельца, а утром его отконвоировали на стройку, поселив в холодном сарае.
На четвертый день моряк бежал. Он воспользовался тем, что охранники ушли на войну, понадеявшись на крепкие запоры. Замок Михеев своротил, несмотря на слабость.
Шел дождь и дул порывистый ветер. Беглец этому только радовался-труднее будет его найти. Он стал выбираться на дорогу, прячась среди домов и строительного хлама. При нем был НЗ: две буханки хлеба, немного сахара и спичек, пачка сигарет. Выбравшись на ростовскую трассу, пошел вдоль нее к долгожданной России.
Бегство длилось трое суток, пока Александр не вышел к станице Ассиновской Сунженского района. Постучал в первый же дом. Дверь открыл седой старик. Сначала зло взглянул, затем расплылся в лицемерной улыбке.
- Откуда, сынок?
-Отец, дайте работу. Деньги нужны на транспорт.
- А? Да, да. Пойди во двор пока, прибери там.
Через час во двор ввалились вайнахи с кинжалами и кнутами. Сшибли Михеева на землю, стали избивать. И убили бы, не вмешайся мулла. Он стал что-то резко кричать и даже замахнулся рукой. Парни тут же угомонились и, подхватив жертву под руки, поволокли к машине.
В третий раз его сторговали прямо в центре станицы. Новым хозяином стал тоже человек авторитетный для здешних чеченцев.
- Меня поселили на Заводской улице, -продолжал моряк, в доме номер 80. Хозяин был большим курбаши-заведовал мельницей. Он мне сразу сказал, что если опять попытаюсь сбежать, то обратно к себе не возьмет. Просто убьет как собаку. Знаете, я не был чем-то необычным среди чеченцев. Практически в каждом богатом доме жили такие же невольники. Многие из них уже отчаялись вернуться к прежней жизни, находясь в рабстве три-четыре года.
Поселили раба в комнате, где запирались на крепкие засовы и окна и дверь. Хозяин имел малокалиберный автомат и пистолет ТТ, с которыми не расставался.
- В первый же день,-говорит Александр, -хозяин ввел меня в курс дела: «Русская скотина будет ухаживать за чеченской скотиной». И долго смеялся, довольный собственной остротой.
Скотины было у него не меньше, чем родни: восемь овец, две лошади, две коровы с телятами… Кормил работника три раза в неделю.
Так продолжалось около трех месяцев. И каждый день моряк вынашивал план побега, собирая по крохам провизию. Чтобы не умереть с голоду, иногда разделял трапезу животных. И с нетерпением ждал подходящего случая.
Он представился 10 января. Хозяин в то утро был не в духе: крыл на чем свет русских, чистил оружие. А вечером вместе с кунаками отбыл на диверсию. И парень решился.
Ночью выбрался из дома, открыв отмычкой замок. И долго бежал к ростовской трассе, иногда останавливался и прислушивался, нет ли погони. Ночь просидел в лесопосадке, а на рассвете пошел на звуки канонады. Через три километра набрел на КПП одной из частей российской армии. И долго плакал, не в силах остановиться. Плакал навзрыд, судорожно хватая ртом воздух…
(Автор-Игорь Калягин. Из газеты «Щит и меч» от 2 февраля 1995 года.)