Середина августа 1848 года. На дворе стояло жаркое летнее утро. В это время суток зевак на улицах Лондона было особенно много, почти как рой муравьев трудящихся не покладая рук. Это утро началось также как и все другие и казалось, что все будет без изменений до того момента, пока озорные мальчуганы с газетами не начали спешно раздавать газеты с криками:
– Сенсация! Сенсация! Спешите прочесть! Скончался отец первого в истории локомотива! Сенсация! … – все продолжал без умолку горланить маленький чумазый мальчик на улице, а тем временем в одной издательских контор Лондона раздавались яростные крики главного редактора.
– Бездарные олухи! Ленивые осталопы! И за что я вам всем только плачу!? Вы все у меня в этом месяце останетесь без денег! Слышите, бездари!? И где чёрт возьми носит Роба!? Генри!
– Да, сэр? - Откликнулся мигом Генри.
– Где, чёрт возьми, твой брат!? Уже целых десять часов!
– Не знаю, сэр. Скорее всего он скоро будет. Дайте ему еще пять минут он… – Пытаясь сообразить правдоподобное оправдание для своего рассеянного братца Генри невольно замялся на некоторое время. Правда мысль Генри закончить так и не удалось. Ровно в тот момент, когда он пытался назвать причину более менее заслуживающую внимания в зал на всех порах ворвался Роб.
Это был молодой юноша, лет двадцати пяти, наделенный необычайным талантом к сбору информации и написанию потрясающих статей. Его неимоверные усилия помогли ему максимально раскрыться в сфере журналистики и сделать из него один из самых лакомых кусков для всех крупных контор Лондона. Что касается его вида, то он оставлял желать лучшего. Блондин с коротко остриженными волосами, глаза зеленые, скулы низкие, лицо треугольной формы. Пожалуй, его можно было бы назвать привлекательным внешне, но привычки по типу постоянных опозданий и полного пренебрежения ко внешнему виду напрочь отталкивали окружающих.
Что же до шефа братьев Уайт - Билли Ред, так его звали. Это был невероятно вспыльчивый, строгий и вместе с тем достаточно чуткий и внимательный к деталям человек. Он поднялся на эту должность через кровь и пот вцепившись в нее клыками насмерть. Несмотря на это Ред просто не мог уволить Роба, сколь сильно он этого не желал, но так бы никогда не поступил. Да и кто поступил бы подобным образом с человеком чей талант сам же и вырастил?
– А вот и наша дамочка пожаловала! Роби, солнышко, может мне тебе букет подарить и в ручку поцеловать!?
– Никак нет, сэр! - Мигом встав по стойке смирно отчеканил Уайт старший.
– Тогда какого лешего ты опять опоздал!? Хватай свой чертов блокнот и бегом в мой кабинет! – Громовым ревом, что услышали бы прохожие находящиеся в радиусе ближайших четырех кварталов, объявил Билл и скрылся в кабинете хлопнув дверью так, что чуть не посыпалась вся штукатурка в помещении.
Роб немного удивился, такое поведение было чудно даже для Билли. Быстро проскочив к Генри, он попытался разузнать обо всем подробнее.
– Что это с ним? – шепотом спросил Роб.
– Час назад “Таймс” выпустила новость о смерти Стефенсона. Вот он и боится, что этой новостью они переманят всю нашу аудиторию. Ему срочно нужна новая сенсация. - Пояснил Генри.
– Роб, чёрт тебя дери! – снова раздался оглушающий рев.
– Иди, если не поспешишь, он нас всех тут без денег оставит, а может и голов до кучи...
– Генри, напомни, почему я еще не сменил работу? …
Генри лишь слабо улыбнулся, смотря в спину уходящему брату. Роб несколько раз громко постучал в дверь и как только услышал “войдите”, тут же прошмыгнул во внутрь. За дверью его уже Ждал Билли Рэд, но теперь от его ярости не осталось и следа. Эмоции слишком быстро исчезли с лица Билли, оставив лишь холодный рассудок. Гнев был тем, что всегда мешало делу и Ред прекрасно это понимал, а потому научился устранять его в вопросах связанных с делами оставляя лишь холодный расчет и трезвое мышление. Билли сидел за своим столом прямо напротив Роба. Он посмотрел юноше в глаза и улыбнулся.
– Мальчик мой, присядь! – Рэд указал рукой на ближайший к нему стул и подождал, пока юноша сядет, а затем продолжил уверенным и спокойным голосом.
– Роб. Вчера, двенадцатого августа 1848 года, от плеврита скончался Джордж Стефенсон. Ты должно быть знаешь, кто это, но на всякий случай повторю. Этого человека по праву можно назвать одним из величайших людей нашего поколения. Он был отцом паровоза послужившего началом для изменений во всем мире. Он прожил великую жизнь и внес значительный вклад в улучшение нашей жизни. Я хотел бы опубликовать побольше о нем, но увы, “Таймс" сейчас далеко впереди нас. А теперь давай на чистоту, лучше тебя в этом клоповнике никого, да и у “Таймса” нет никого лучше тебя, так что твоя работа должна вновь вернуть нам позиции. Я уже долгое время хочу тебя выгнать на улицу к чертям, но не могу. Я ведь знаю на что ты способен парень и ты это знаешь, но пока шансов для твоего дебюта на мировом уровне не представлялось. До этого момента не представлялось. Возможно, это твой первый и последний столь крупный проект. Не подведи меня. Слышишь?
Дождавшись неловкого кивка, он продолжил. - Немедленно отправляйся в Честерфилд и расспроси там близких Джорджа. Его сына зовут Роберт, сперва начни с него. Все понял?
– Да, сэр!
– Я многого от тебя жду, так что не подведи меня. Ну все, дело не ждет, ступай. И Генри с собой захвати парню нужно больше практики.
– Хорошо, сэр!
-Ну вот. Снова работа и снова сложная, но все-таки как же это круто вновь оказаться в деле! - Проходя мимо Генри, размышлял про себя Роб, молча схватив брата за ворот и потащив к выходу.
– Эй, Роб, что за дела? – бурчал себе под нос Уайт младший, но даже и не думал сопротивляться, подобное происходит слишком уж часто и он уже просто смирился.
Дорога до Честерфилда у братьев Уайт заняла около пяти часов, так что где-то в три часа дня они были на месте и искали подходящий номер в местном отеле.
– Ну и? – Генри вопросительно посмотрел брату в глаза.
– Что?
– С чего начнем?
– Было бы не плохо расспросить родню Стефенсона и узнать больше об этих “локомотивах”. На тебе будет его родня, а я поспрашиваю местных.
– Тогда договорились. Сейчас и начнем.
– По рукам.
Гуляя по городу, Генри долго думал над тем, как же ему говорить с семьей погибшего. Они ведь, должно быть, сейчас сильно скорбят и лишние вопросы будут только давить на них. При таком раскладе он точно ничего не выяснит, разве что только пинок под зад получит. Уайт младший глубоко вздохнул и не найдя идеи лучше, купил огромный букет и пирожных. Было около пяти вечера, когда он все-таки решился постучать в дверь дома Стефенсона.
За дверью раздался небольшой шум, затем спустя пару минут он стих и дверь наконец-то открыл невысокий мужчина средних лет.
– Кто вы? – спросил он.
– Простите, соболезную вашей утрате, Джордж Стефенсон был великим человеком! Это вам. – Генри передал букет с пирожными мужчине и продолжил. – Я из Лондонской газеты и, если это возможно, хотел бы немного узнать о жизни мистера Стефенсона и о его творениях.
Мужчина колебался некоторое время, но затем тихим голосом произнес. – входите.
– Присаживайтесь. – сказал мужчина жестом указывая на диван в гостиной.
– Чаю?
– Если можно.
Хозяин на некоторое время удалился, оставив Генри в одиночестве.
– Как вы уже знаете, мой отец просто грезил паровозами...
