То, что 30 августа 1918 года Фанни Каплан на московском заводе им. Михельсона сделала несколько выстрелов в Ленина — знают все, но вот, что подслеповатая Каплан за несколько месяцев до этого закрутила горячий роман с младшим братом Ильича знают только въедливые историки
Началось все в феврале 1917 года, когда на волне февральской революции из тюрем были выпущены все политические заключенные, где свой срок мотала и незадачливая Фанни Ефимовна. Эта мадам схлопотала пожизненное заключение еще в 1907 за подготовку покушения на Киевского генерал-губернатора Сухомлинова. Многие заключенные были отправлены революционными массами на лечение в Евпаторию, в специально созданный Дом каторжан, куда и прибыла летом 17-го года в заключении лишившаяся зрения Каплан.
По воспоминаниям в пансионате царили, мягко говоря, вольные нравы – а чего еще ожидать от одичавших в заключении мужчин и женщин, которые в одночасье стали вольными, и теперь вступали в случайные связи ничем не ограниченные.
Каплан не отставала от курортников, тем более, что из-за приобретенной слепоты, не была особо разборчива в связях и в партнерах. В это самое время в пансионате по поручению партии подвизался младший брат Ленина — Дмитрий Ульянов. Курировал он это дело своеобразно, не брезговал алкоголем и дамским вниманием не пренебрегал, за что приобрел репутацию балагура и весельчак, чем привлекал особое внимание местных дам и не дам. Эти похождения описываются в книге Евгении Шацкой и Светланы Снеговой «Великие стервы России».
Одной из дам и была дурнушка Фанни. Вероятно на ощупь, обнаружив кавалера, не преминула закрутить бурный роман, который для Ульянова-младшего был лишь мимолетным и вполне вероятно, похмельным увлечением. Хлебнув холодного пива поутру, Ульянов сообщил, что их встреча была ошибкой, но он сохранит в своем сердце каждую минуту близости с любимой.
Справедливости ради, надо сказать, что Ульянов, будучи медиком по образованию, направил Каплан в Харьков к тамошнему офтальмологу Леонарду Гиршману, который худо-бедно, но вернул зрение Каплан на беду Ульянову-Ленину.
Скорей всего, прослышав о выступлении Ульянова на заводе Михельсона, Каплан не разобралась, который из двух Ильичей был основным докладчиком, и, прихватив пистолет, поспешила на свидание с любимым, по дороге бормоча «Мой, или ничей».
Конечно, все вышесказанное лишь фантазии писателей и мемуаристов разного времени, но, согласитесь, что стечение обстоятельств и людей, которые привели к ранению Ленина выглядит иронично. То, что Каплан была в Доме отдыха в Евпатории — факт, то, что там же был Ульянов-младший — тоже, была ли там встреча этих двух персонажей – неизвестно, но после Евпатории Каплан действительно отправилась в Харьков, где несколько поправила зрение у доктора Гиршмана, что позволило ей сделать те самые выстрелы — ирония судьбы. Жаль, что выстрелы прозвучали не несколькими годами ранее. Как знать, как бы сложилась судьба России и миллионов верных ее сынов.