Мы уже не раз говорили, что Первая мировая война почему-то в России практически не упоминается в учебниках и в других исторических источниках, если любой из нас сам не начнет интересоваться этим историческим периодом. Информации в школах и университетах почти нет.
Понятно, что это — наследие советского времени, когда этот промежуток нашей истории считался каким-то постыдным и не совсем великим, чтобы о нем вспоминать. То есть, при царе было плохо, и незачем об этом времени вспоминать. Плюс — мы проиграли, понесли большие потери. А это в нашем государстве также вспоминать не принято.
День из жизни солдата Первой мировой
Изначально стоит отметить, что в то время российская армия представляла собой вполне достойную боевую единицу. Солдаты неплохо питались, получали довольствие и ряд льгот. То есть, жаловаться было немного причин. Но главное в этом всем было другое — это была отсталая армия по техническим меркам. Военные машины Франции, Австрии, Германии и Великобритании были гораздо оснащенней и подготовленными к окопной войне. Причем, и вне окопов эти армии были технически развиты гораздо лучше российской армии. К тому же, Первая мировая война показала худшее, что может случиться с армией — она потеряла тыл. Снабжение было ужасное, о чем и вспоминает наш солдат тех времен Семен Жуков.
Второй день идет дождь, мы уже не просто мокрые. Сухого места нет на нас и вокруг. Протекли блиндажи и даже офицерские укрытия, а наш капитан слег с бронхитом. Два молодых прапорщика лежат с воспалением легких, один с гангреной. Вчера сидели с артиллеристами пили кипяток, и пришли к выводу, что никто не знает, что делать в этой грязи. Немец молчит уже неделю: или затаился, или уже обошел нас с флангов, никто не знает. С одной стороны, это все порядком надоело. С другой — если немец пойдет в наступление, боюсь, что нам конец. Артиллеристы по секрету рассказали, что половина пороху просто вымокло. А у нас патронов на час боя. Это при том, что последний раз нас кормили позавчера. Два дня на хлебе и дождевой воде. Офицеры злятся на тыловиков, но толку от этого мало.
На десятый день послышались выстрелы. На нас идет враг с северо-востока, что усугубляет положение. Окопные линии вырыты наспех так, что простреливаются вдоль. За первые два часа боя лазарет забит до отказа. Причем, немец не идет на нас, а медленно отстреливает с расстояния. Спешно окапываемся под обстрелом, но это напоминает кувыркание пьяницы в грязи. Ночью все затихло, а на утро убили прапорщика Федора в двух метрах от меня. Он спал на ящике, а пуля каким-то образом достала, даже не проснулся. Меня на следующий день привалило бревном, отлетевшем от взрыва, но сильных повреждений не получил, плечо болит. Просидели так, под вялыми обстрелами, еще три дня, пока не дали команду отступать. А как отступать, если окопы покидать — это гибель.
В этом рассказе для его рассказчика все обошлось нормально. Но далее он рассказал, что отступление совершали ночью и потеряли еще несколько человек, так как немцы ждали этого и подсветили место отхода. Хотя, если бы не отступили, попали бы в окружение. Из 135 человек за две недели из окопной слякоти вернулись к месту передислокации 97 солдат и офицеров. Повезло, что враг не применил артиллерию. Нормально поесть удалось только через три дня от последнего обеда. В целом, для многих остается большим вопросом, как царь Николай решился на участие в такой компании с таким ужасным состоянием дел в армии. Но даже при этом победы на полях Первой мировой войны у русского солдата были.