Игра «в ожидание» окупается по мере истечения срока действия ограничений на поставки оружия и запретов на поездки в Иран со стороны Совета Безопасности ООН. Тегеран в заявлении своего министерства иностранных дел в воскресенье назвал 18 октября 2020-го года «знаменательным днем», ознаменовавшим прекращение введенных Советом Безопасности ООН ограничений на поставки оружия и запретов на поездки в Иран.
Действительно, начиная с воскресенья, в соответствии с резолюцией 2231 СБ ООН о ядерной сделке 2015-го года, «все ограничения на передачу оружия, связанной с этим деятельности и финансовых услуг в/из Ирана и все запреты, касающиеся въезда на территорию государств-членов Организации Объединенных Наций или транзита через нее, ранее введенные в отношении ряда иранских граждан и военных должностных лиц, автоматически отменяются».
Стратегия Тегерана по переговорам о совместном всеобъемлющем плане действий от 2015-го года, зная, что США могут его нарушить, приносит свои плоды. Несмотря на все провокации со стороны США, чтобы заставить Иран выйти из сделки, он держался все это время очень стойко. Тегеран видел преимущества в выполнении своих обязательств по СВПД до 2025-го года, когда ООН должна будет закрыть иранское ядерное досье.
Между тем, Иран теперь ожидает аналогичного прекращения ограничений, связанных с ракетами, в 2023-м году до окончательного дня прекращения всех ограничений 18 октября 2025-го года, когда все ограничения в отношении Ирана будут сняты, включая оставшиеся санкции Европейского союза. По выражению представителя департамента ООН по политическим вопросам, «день прекращения действия 18 октября 2025-го года не наступит, если положения предыдущих резолюций были восстановлены в промежуточный период через механизм, установленный в резолюции до 2031-го года». Но маловероятно, что Россия и Китай допустят какие-либо шаги по восстановлению санкций ООН против Ирана. Это означает, что все, что нужно сделать Ирану, – это не пересекать никаких красных линий, предусмотренных в СВПД 2015-го года.
Это приемлемо. Сдержанность в условиях провокаций – лейтмотив иранской дипломатии. Кроме того, остается соблазнительная надежда на то, что еще через три года Иран сможет оптимально развивать свой ракетный потенциал, а через два года он сможет вернуть себе все привилегии любой другой страны-участницы ДНЯО (Договора о нераспространении ядерного оружия) для осуществления своей ядерной программы. Именно в рамках этих параметров Тегеран намерен избирательно осуществлять свою прерогативу закупать оружие из-за рубежа – «исключительно исходя из своих оборонных потребностей» – или экспортировать оружие – «исходя из своей собственной политики».
В заявлении Министерства иностранных дел подчеркивается, что «Иран обеспечил свои оборонительные потребности за счет местного потенциала и возможностей. Эта доктрина была и будет оставаться главной движущей силой …». Иран, по оценкам западных экспертов, удовлетворяет до 80% своих оборонных потребностей самостоятельно. Но здесь дело не только в этом.
Иран также занимает принципиальную позицию, которой не может подражать ни одна другая ближневосточная страна. Кроме того, такая позиция равносильна язвительному обвинению США, которые разжигают напряженность, чтобы способствовать продаже оружия в регионе.
С другой стороны, Тегеран дает понять, что он будет вести себя как ответственная региональная держава, чья оборонная мощь направлена только на достижение сдерживания агрессии. Возможно, эта тонкая позиция также связана с вероятным президентством Джо Байдена в США. Тегеран внимательно консультировался с Москвой по ядерной проблеме. Москва, похоже, была осведомлена о позиции Ирана. Замминистра иностранных дел России Сергей Рябков был готов к структурированной реакции.
Рябков отмахнулся от угрозы администрации Дональда Трампа ввести санкции против России, если она продаст оружие Ирану. Он отметил, что Россия развивает всестороннее сотрудничество с Ираном и сотрудничество в военно-технической сфере будет продолжаться в зависимости от потребностей сторон и взаимной готовности к такому сотрудничеству в спокойной обстановке. Российская позиция фактически провозглашает, что у США больше нет военного варианта действий против Ирана. Учитывая углубление российско-иранского взаимопонимания, не в интересах Москвы допустить нападение США на Иран. Россия всегда может откалибровать передачу военных технологий Ирану таким образом, чтобы любая атака США на Иран стала бы непомерно дорогой.
Однако мы не слышали последнего слова от Тегерана в отношении его потенциала по экспорту вооружений и военной техники, который является значительным. Конечно, Иран должен получать доход от всех доступных форм экспорта. Высокопоставленный иранский дипломат в ООН сказал Newsweek: – «У Ирана много друзей и торговых партнеров, и у него есть мощная внутренняя оружейная промышленность, чтобы обеспечить свои оборонные потребности от иностранной агрессии … Естественно, с этой даты, 18 октября, мы будем торговать, исходя из наших национальных интересов, с другими странами в этой области».
Точно так же необходимо правильно понимать выражение «наши национальные интересы». Если президент Трамп настаивает на том, чтобы зарабатывать деньги, продавая модные вещи, такие как самолеты F-35, некоторым арабским государствам Персидского залива, которые им действительно не нужны, то может быть это цена, которую придется заплатить в другом месте. Во-вторых, доверить Ирану разумно интегрировать свои продажи оружия, допустимые в соответствии с международным правом, в свою региональную стратегию и в качестве шаблона своей внешней политики – будь то на Ближнем Востоке, в Латинской Америке или Африке.
Никакое разработанное Вашингтоном «максимальное давление» не смогло сорвать в это воскресенье важнейшую веху: прекращение эмбарго ООН на поставки оружия Ирану в соответствии с резолюцией 2231 Совета Безопасности ООН, которая одобрила иранскую ядерную сделку 2015-го года. Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), как официально называется эта сделка, был в одностороннем порядке отменен администрацией Дональда Трампа. Но это, как известно, не помешало Вашингтону с апреля начать массированную кампанию по убеждению своих союзников продлить эмбарго на поставки оружия и одновременно запустить механизм snapback, тем самым вновь наложив на Тегеран все санкции ООН.
Фоад Изади, профессор международных исследований Тегеранского университета, подытожил все это: – «США хотели свергнуть правительство в Иране, но потерпели очевидную неудачу; они хотели получить от Ирана больше уступок, но им это не удалось, и они фактически потеряли уступки. Так что политика кампании максимального давления провалилась». Тегеран, возможно, просто приобрел средства, наконец, чтобы причинить боль США, если те продолжат стратегию «максимального давления». Свобода действий Вашингтона по введению санкций против Ирана закончилась.
M. K. Bhadrakumar для Asia Times Financial