-Интриганка! - бушевал на кухне Александр Добродецкий, прожигая взглядом притихшую жену. Катя в ответ виновато шмыгнула носом и прижалась губами к затылку мужа. Она лучше всех знала характер Алекса - если уж тот и злился, то только по делу. Надо сказать, сегодняшний вечер исключением не был.
Прошла уже пара недель, как он поговорил по душам с лучшим другом. Нет, Добродецкий совершенно не обижался на то, что Рома ничего не сказал ему о своем наследственном недуге. Более того, прекрасно понимал, что именно руководило его поступками, но разум, разум стратега и логика, отказывался принимать хоть чью-то позицию. Да и как можно было выбрать между Ключевским, с которым за годы дружбы они буквально срослись, и сестрой, что отказывалась теперь даже по имени называть своего возлюбленного?
Видит Бог, он пытался привести Кире доводы в защиту друга, но она только запустила в стену вазу и зарыдала, мотая головой. Саша сидел с ней, пока та не замерла в его руках и не прохрипела куда-то в пустоту:
-Я не знаю, что делать.
Алекс не мог дать совет и только на секунду стиснул девушку в объятьях сильнее, пытаясь передать свою нежность.
Рома перестал шутить на совещаниях, признаваться в любви Павлу и дразнить Катерину. Он похмурнел, подурнел и все больше молчал, стараясь не привлекать к себе внимания. Ощущение собственной правоты не давало мужчине сделать шаг назад и Рома только неотрывно следил за Кирой, когда они сталкивались на еженедельных совещаниях. Прямая как палка, похудевшая, она теперь принципиально выглядела так хорошо, как никогда в жизни. Чего это стоило Добродецкой, пожалуй, знала только ее обожаемая подруга.
Разумеется, Катя переживала не меньше мужа - ситуация казалась безвыходной, но девушка упорно не хотела признавать свое поражение. Она приезжала к золовке, часами молча сидела с ней на полу, уставившись в экран ноутбука, на котором шла очередная идиотская мелодрама, и уезжала к мужу под утро, удостоверившись, что хозяйка квартиры, наконец, заснула. По приезде домой натыкалась на неизменно-вопрошающий взгляд Алекса, обессиленно качала головой и падала спать.
Именно Катерина первой поняла, что есть только один человек, способный вывести Киру Добродецкую из апатии, равнодушия и существования через силу. Этим человеком был ее бывший жених, визит к которому девушка не стала откладывать.
Конечно, Андрей был в курсе происходящих событий - рассказал ли ему сам виновник бед, или донес кто-то из сотрудников, было неважно. Он будто бы ждал приезда Катерины и мгновенно согласился помочь.
План был прост как три копейки - Барковскому-младшему надлежало вывести Киру из себя, напоить, разговорить, заставить сбросить эту маску бесчувствия и выведать все потаенные мысли. Он просто приехал в квартиру к некогда любимой женщине и нагло растянулся на полу в прихожей, потягивая виски. Вот уже два часа выдержанная Добродецкая по сведениям засланного казачка, мужественно перешагивала через непрошенного гостя, занимаясь своими делами и не делая даже попыток его выгнать. Катя же, в свою очередь, весь вечер выслушивала мнение мужа относительно своего такта, безответственности и склонности к авантюрам.
"Попросил подушечку под спину, принесла, ты подумай!" - писал Андрей.
"Разбил мою любимую пепельницу, орет!" - жаловалась девушка в ответном сообщении.
"Раздевайся!" - хмыкнул Барковский, сопроводив фразу нагло подмигивающим смайликом.
Катя только отмахнулась от телефона, который не сообщал ей ничего дельного. Собственный план перестал казаться таким уж гениальным, и девушка, пригорюнившись, уже была готова согласиться с мужем, что из их затеи ничего не получилось, как экран снова мигнул: "Принесла еще одну бутылку и второй стакан. Ну, не поминайте лихом..."
-Кажется, у Барковского дело сдвинулось с мертвой точки, - с видом победительницы заявила Катерина мужу, демонстрируя переписку.
-Кажется, - недовольно протянул Александр, и поднял на жену возмущенный взгляд, - что значит "раздевайся"?!
Катя в ответ только улыбнулась, отступила от любимого на пару шагов и принялась, гипнотизируя того взглядом, расстегивать блузку.
В конце концов, она тоже Добродецкая и одну истину усвоила твердо - мириться с представителями этого семейства лучше всего в постели.
Глава семьдесят седьмая
Глава семьдесят девятая