Предыдущая глава ( начало) сотри:
Морозный декабрьский день. Заводит тоскливую канитель ветер, бросает в лицо белую колкую муку из снежинок. Тревожно и неспокойно на душе у земли. Она мёрзнет, мается и никак не может насытиться скудным теплом.
Самое начало Рождественского поста. Некоторые богомольцы стремятся попасть в монастырь, чтобы получить благословение. Некоторые же остаются поговеть два-три дня и, причастившись, покидают обитель. Приходит, в основном, беднота, жители окрестных селений, но иногда среди паломников встречаются и состоятельные люди, обладатели собственных дорожных экипажей.
Вот и теперь, грузная деревенская баба с котомкой за плечами, маленький сутулый мужичок, две молоденькие девицы и трое ребятишек, должно быть, одна семья, остановились у монастырских стен. Они отряхивают одежду от налипшего снега и что-то обсуждают. Неподалёку остановилась коляска, запряжённая парой уставших лошадей. К ней поспешили два странника и, получив от хозяина несколько мелких монет, отошли в сторону.
Из экипажа вышла молодая девушка. Одета она была хорошо, даже роскошно на фоне местной бедноты, но по манере держаться угадывалось её невысокое происхождение. Девушка направилась к входу в обитель и обратилась к сестре Анне – немолодой, строгой монахине, которая встречала паломников и помогала им располагаться в монастыре.
- Мне нужно повидаться с одной из ваших сестёр, - обратилась приезжая к монахине, минуя всякое приветствие. - Звать - не то Феодосия, не то Феодора. Я не знаю точно её нового имени. До пострига звали Фёклой.
Сестра Анна в недоумении развела руками:
- Я не могу Вам помочь. Монахине не зря при постриге даётся другое имя. Мы умираем для мира и нельзя встречаться с бывшими друзьями, даже родственниками. Да и не знаю я прежних имён всех сестёр.
- Но мне очень надо! - настаивала собеседница. – Должны же быть какие-то документы, где записаны все имена.
- Может и есть такие документы, но зачем вам?
- Это ... - ненадолго задумалась девушка, словно подбирая нужные слова. – Она из родни мне. Нам надо свидеться, попрощаться.
- Я вам уже говорила, что не благословляется монахине видеться с родными, а вы говорите - попрощаться. Вы что, часто встречались?
- Нет, мы не видались восемь лет. Ни разу!
Девушка немного помолчала и умоляющим тоном обратилась к начинавшей сердиться монахине:
- Ради Бога, помогите! Мы прибыли издалёка, столько сил потратили! Не уж-то - всё впустую?!
- Ничего не знаю, - сухо ответила монахиня и покачала головой. - Оставайтесь у нас, переночуйте, а завтра о вашей просьбе доложат сестре-игуменье. Если она благословит – узнаете, тут ли ваша Фёкла. Может и свидитесь.
- Но мы не можем так долго ждать! - в горячности воскликнула девушка. - Ах, как же быть, как быть!?
Она подошла к экипажу и что-то быстро стала говорить находящемуся внутри мужчине. Тот был явно не в духе. Он потирал озябшие от мороза руки и пожимал плечами.
- Мне надобно её найти! Давайте останемся на ночлег! - убеждала девушка своего спутника.
- Нет! - возражал тот. - Время не терпит! Нам нужно выехать засветло. Итак целый день потеряли, не поспеем к сроку. В твоём распоряжении- час- два — не больше!
- Как скажете, - раздосадовано согласилась девушка и отошла в сторону.
Вскоре сестра Анна отправилась устраивать на ночлег прибывших паломников. Возле ворот остались только нищие. Одинокие чёрные фигурки монахинь изредка пересекали площадь, возвращаясь в обитель, и почти никто не покидал её стены.
Настойчивая девушка теперь стояла у ворот и обращалась к каждому, кто проходил мимо:
- Фёкла, Фёкла Торопова. Не слыхали? Где её найти?
Было видно, что девушка сильно волнуется. Она то снимала, то надевала на руки перчатки, то поправляла выбивающиеся из-под платка пряди тёмных, почти чёрных волос. Мороз не давал стоять на месте, и она нетерпеливо расхаживала и переминалась с ноги на ногу. Прошло уже около часа. Расспросы не дали никакого результата. Стало смеркаться. Девушка повернулась в сторону своего экипажа и помахала рукой выглянувшему из окна мужчине. Она уже собралась уходить, но по какому-то наитию, решила подождать, пока пройдут ещё три человека. И не ошиблась. Из обители как раз вышла монахиня. Её невыразительное блеклое лицо казалось белым на фоне чёрного одеяния. Но, услышав имя Фёклы Тороповой, монахиня вдруг остановилась и тихо произнесла в ответ:
- На что Вам она?
Девушка вздрогнула, схватила монахиню за рукав и в волнении стала трясти её:
- Где, скажите, где её можно найти?
- Давайте отойдём в сторонку, - произнесла сестра Феодора, всматриваясь внимательно в лицо незнакомки и пытаясь понять, кто же она такая.
Девушка была невысокой, как говорится, крепко сбитой, на вид шестнадцати-семнадцати лет от роду. Карие выразительные глаза были глубоко посажены и пристально смотрели из-под чёрных, чрезмерно густых для миловидного девичьего лица, бровей. Была она по-своему красива, но в её фигуре и в движениях чувствовалась какая-то тяжеловесность, даже неуклюжесть. Видно было, что как только она располнеет, девичья краса быстро схлынет, и девица превратится в дородную русскую бабу.
Тяжёлая тёплая ладонь сжимала запястье сестры Феодоры, пока женщины шли к стоявшему поодаль экипажу. На протяжении этого пути монахиня сделала одно-единственное предположение, кем могла быть незнакомка, и ей было страшно поверить своим догадкам.
- Матушка, - между тем торопливо говорила девушка. – Нам так надо свидеться! Фёкла Торопова... Да, знаю, что нельзя, но она мне родная... Помогите! Или предайте, что я ищу её. Что дочь ищет её. Предайте!
Ксения, а это была именно она, была разгорячена и взволнована. Во время своей страстной речи она почти не смотрела на спутницу, но крепко держала за руку, словно боялась, что та убежит, и настойчиво тянула за собой.
Наконец они остановились в нескольких шагах от экипажа. Отдышавшись от быстрой ходьбы, Ксения впервые внимательно посмотрела на собеседницу и уже спокойно спросила:
- Она здесь, в монастыре?
- Да, - сдавленным голосом выдохнула сестра Феодора. - Она здесь.
Феодора опустила голову и ещё тише спросила:
- Ксюша?
Продолжение смотри: