В доме печки были в каждой комнате, они тянулись на два этажа дома, и были покрыты кафельной плиткой. Поэтому в каждой комнате было всегда тепло. Но чтобы не, тратить, много, дров, зимой топили печку в гостиной и трех комнатах. А в остальных, только когда приезжали гости. В гостиной печка была огромная, с лежанкой и духовкой. Дом был старинный и печка тоже. И детишкам нравилось зимой забраться на нее и погреться, пока взрослые были заняты своим делом. И бабушка с мамой рядом, и тепло. Маша забиралась туда сама, Павлик подставлял табуретку, а Митеньку мама подсаживала. И тепло и весело, и родителям не мешаются.
Вот все трое лежат там, и всякие истории рассказывают, или шалости придумывают. Пока не насмеются и не навозятся, не заснут.
— Мама дай нам сюда нашу баночку! Мы только по одной конфетке возьмем, — попросила Маша.
— Нельзя, зубы заболят, вы уже сегодня ели. Завтра! — строго сказал дедушка.
Ну, как завтра, когда хочется сейчас. И Маша, придумала. Она решила взять конфетки из баночки ночью, когда все будут спать. Когда дети остались в своей комнате одни, она слезла с кроватки, и на мысочках, чтобы не разбудить никого, прошла по темной комнате до буфета. А идти было страшно, старый фикус в темноте был похож на черта, и казалось, что из-за дивана, или из-за стола, сейчас вылезет рука домового и схватит Машу. Маша оглянулась на детскую, оттуда торчала мордочка Павлика, и от этого страхи немного улетучились. Маша потихонечку открыла буфет, достала коробку и вытащила оттуда горсть конфеток. И пока закрывала шкафчик, несколько конфеток выскочили из ладошки.
— Дай мне! — Павлик уже, с нетерпением, ждал возвращения сестры.
Маша отсыпала ему слипшиеся конфетки, и они показались еще вкуснее.
— И ничего зубы не заболели!
Утром мама заметила конфетки около буфета и показала отцу.
— Вот озорники! Что с ними делать? Наказать?
— Ругать их не будем, нам, в детстве, ведь тоже очень сладкого хотелось. Все понятно, маленькие еще! — сказал папа. Но все же часть конфет отсыпал в другую банку. А немножко оставили детям.
Дети днем соблюдали предостережения отца. И ели конфеты понемногу, когда им разрешит бабушка или мама. А иногда, когда мама с бабушкой не видели, дети сами открывали буфет и брали конфетки. Возьмут бывало немножко. Баночку закроют, и она стоит там, как будто ничего и не брали. Одной конфетой меньше, да еще одной конфетой… Конфетки как-то быстро и кончились, а банка стала легкая!
— Ну что, съели все леденцы? — спросил папа. — Я вам говорил, ешьте поменьше, вот теперь у вас конфеток нет!
— Ну и что! — сказала Маша, зато, можно баночкой играть. Можно мы ее на печку возьмем.
— Играйте! — сказал папа, и дал детишкам пустую жестяную коробку.
Баночка лежала на печке, и когда дети забирались туда, они открывали ее, и подбирали пальцем маленькие ледяные осколочки конфет, заодно вдыхали оставшийся там аромат. Но вскоре и осколочков не осталось, только запах.
— Буду класть туда платья для моей куклы, — сказала Маша.
— Нет, я буду в нее играть, я в нее своих солдатиков положу! — сказал Павлик, вырывая коробочку из ее рук.
— Нет, я, — заплакал Митя.
И стали они вырывать коробочку друг у друга и спорить, чья она будет. И тут маленький Митя сказал, — Я хочу писать!
Бабушка с мамой на минутку вышли из дома, им привезли заказанные продукты из рядов, и снимать с печки маленького Митю было не кому.
— Терпи, сейчас мама придет, — сказала Маша.
— Не могу терпеть, очень писать хочется! — заныл Митя. Ой, сейчас описаюсь!
— На тебе коробочку, писай, — догадалась Маша.
Митя в коробочку и пописал. Маша закрыла баночку крышкой и поставила к теплой стенке.
— "Потом скажу бабушке", — подумала Маша.
— Ну, озорники вставайте, сейчас киселек гороховый есть будете. А потом мы с вами в церковь пойдем. Давайте слезайте с печки! — сказала мама, войдя в комнату.