Ситуация в вопросе интересная. Местами забавная. Суровые на всю голову викинги, как-то сразу, только нацелившись на военно-политическую экспансию, — строго разграничили ее направления. Если норвежцы и даны, главным образом, тиранили прибрежные области Западной Европы, то шведы определенно нацеливались на перехват торговых путей Востока. Есть немало рунических надписей, что указывают на участие свеев в этих вооруженных путешествиях: в Прибалтику, Финляндию, Карелию, на Русь (Гарды), в Константинополь (Миклигард) и Сёркланд — страну сарацинов (Багдадский халифат).
Конечно, с торговыми целями, ага… Само собой, между понятием «грабитель» и «купец» тогда стоял знак равенства, так что пиратские налеты были обыденностью, захват богатой добычи — желанной целью норманнов. Вместе с тем викинги не чурались наемнической службы, охотно шли под стяги славянских князей. Служба у знатного, щедрого и (главное) удачливого вождя — приносила немало пользы. Поскольку обеспечивала добычу, награду, славу и почет. То, что ценилось особо в родоплеменном, не очень богатом скандинавском сообществе.
Пограничники. Археология прямо указывает — в Х веке «варяжские» отряды несли гарнизонную службу в пограничных пунктах, запирающих речные торговые пути. Особенно на балтийско-волжском маршруте: Ладоге, Рюриковом городище (под Новгородом), Тимерево (под Ярославлем), Гнездово (под Смоленском), Городище (под Пинском), Шестовице (под Черниговом).
Но много ли среди «варягов» обреталось чистопородных скандинавов? Вопреки распространенному заблуждению об их многолюдстве — очень мало. Даже в княжеских дружинах «норманны-варяги» были редкими птицами. Археологи не нашли скандинавских захоронений в Киеве и Новгороде, искусствоведы не нашли скандинавских черт архитектуры в древнерусских городищах и крепостях. Вот в Нормандии, Англии-Ирландии-Шотландии, на Гебридах — то да, норманнские крепостные сооружения стоят пачками. На Руси — увы… Думается, даже имя (скорее прозвание) Варяжко, которое встречается среди княжеских дружинников Х века, говорит о малочисленности выходцев Скандинавии или Балтийского региона. Настолько редки были, что упоминались без настоящего имени. Просто по «этническому» прозвищу, без уточнений: «длинный», «толстый», «младший-старый»…
Зачисление в дружину было долгим и вдумчивым процессом. Сопровождалось заключением Соглашения с князем. Четко оговаривались обязанности наемников, особо — вознаграждение. Сага «Прядь об Эймунде», повествующая об участии отряда викингов в междоусобной войне Ярополка и Святополка Владимировичей (1015–1019гг.), дает довольно точное представление о Договоре найма.
Служба наемника состояла в «охране государства» и выполнении поручений Князя. Договор заключался на строго оговоренный срок — 12 месяцев, мог возобновиться по желанию любой стороны. Это было связано с сезонностью морского и речного плавания. Попасть на родину варяги (или викинги) могли в строго определенные месяцы в году. Или отправиться искать новую работу в дальних краях.
Князь оплачивал услуги наемников двумя способами. Иногда достаточно было одного обещания взять наемную дружину на полное содержание, дать долю в добыче. Так, Ярослав Владимирович даже обязался построить для нанятых викингов ярла Эймунда:
«каменный дом и хорошо убрать драгоценной тканью. И было им дано все, что надо, из самых лучших припасов».
Само собой, самым желанным вознаграждением были деньги. Тот же Эймунд заявил киевскому нанимателю: «Нам денег надо, и не хотят мои люди трудиться за одну только пищу». Если по совести, такое поведение было в Х веке неслыханным нахальством, почти шантажом. Общества были безденежными в раннем Средневековье, громко могло звенеть только в странах Востока, никак не на Руси или Северной Европе. «Прядь об Эймунде» тоже не обошла вниманием этот щекотливый момент: князь Ярослав и викинги долго препирались по этому пункту договора. Сошлись на том, что награда будет выплачена частично деньгами — «золотом и серебром», частично мехами. Хотя под деньгами вполне могли подразумеваться предметы из ценных металлов: кольца, браслеты, шейные гривны…
Доля варягов-скандинавов в захваченной добыче напрямую зависела от полезности их в рамках военного похода. В некоторых случаях наемники даже не вступали в сражения, резоны свои выдвигали…
«…И если будет какая-нибудь военная добыча, то вы можете заплатить нам… А если мы сидим спокойно, то наша доля должна уменьшиться».
В богатые земли проездом… Первые достоверные свидетельства о массовом найме заморских «варягов» относятся ко времени междоусобной распри сыновей Святослава, Ярополка Святославича с Владимиром (который потом Солнышком воссияет). Летопись Нестора повествует: после гибели Олега в Овруче, Владимир бежал из Новгорода «за море», нанял многочисленную «варяжскую» дружину. Расходы на содержание взяла на себя новгородская купеческая казна. После победы над Ярополком и захвата Киева Владимир оставил при себе часть «варягов». А наиболее агрессивную, требующую разграбления города или непомерный выкуп, — по счастливому случаю «сплавил» в Константинополь. Где вопил о русской помощи в гражданской войне базилевс Василий II.
Очень похоже, эти сорвиголовы Владимира Святославича и стали первыми «варангами» на византийской службе. «Варанги» (верные) считались самой надежной частью византийского войска, личной гвардией, получали немыслимо высокое жалование: рядовой воин — 15 номисм (около 4,55 г золота) в месяц. Воеводы — на порядок больше. «Варанги» находились на полном императорском пансионе, имели немалую долю в военной добыче. Существовала даже интересная традиция: после смерти принимавшего у них присягу императора — «варанги» могли свободно входить во дворец, брать любую понравившуюся вещь «на память». Никто не роптал…
Какого рода, с какого парохода… эти варяги были, насколько стоили дорого? Владимир Святославич привел не очень-то много наемников, даже посчитать можно приблизительно. В «Пряди об Эймунде» стоимость одного «варяга» на Руси в начале XI века: простой воин получал в год 1 гривну, то есть 51 грамм серебра по северорусскому счету. Половину суммы выдавалось на руки мехами. Рулевой ладьи получал вдвое больше. Сообщение под 1014 годом «Повести временной…» говорит: Владимир обязал новгородцев давать тысячу гривен «гридям» (старшим воинам-дружинникам). Думается, это были те, кого он отправил из Киева после победы над братом Ярополком. Что осели в Новгороде на пограничной службе. Получается — около тысячи человек. Не меньше должно было остаться подле Князя, своей дружины еще не было.
Наверняка, именно с этого периода и ведет свое начало новгородский «Варяжский двор», поскольку в Договоре подразумевалось строительство «воинских домов» (казарм) для наемников заморских. Кто таковы были эти «варяги» Владимира — можно поискать в «заморских» же летописях. Титмар Мерзебургский в 1018 году, описывая современный ему Киев, заприметил интересный факт: оборона днепровского рубежа возложена на «стремительных данов», число коих весьма велико. Датчане? В товарных количествах?
Анти-норманнисты предлагают ограничить поиск «варяжского заморья» южно-балтийским побережьем. Уверены, конечной целью путешествия Владимира «за море» была земля славянского племени вагров (между современными Любеком и Ольденбургом), непосредственных соседей датчан. Ссылаются на легенду, что дедом Владимира по матери Малуше — был Малко Любчанин (выходец из поморского Любеча/Любека). Версия органична и вдвойне логична по географии. Это существовавшая реально Вагирская земля. Князь Владимир мог наведаться по старой родственной памяти именно туда, к воинственным ваграм.
Тогда ошибся епископ Мерзебурга Титмар в 1018 году. Хотя… Когда он писал о киевских «данах», Вагирская земля уже принадлежала Дании, активно заселялась колонистами метрополии скандинавской. Один из сыновей датского короля Кнута I Могучего до 1030 года сидел «в Йомсборге (славянском Волине, в устье Одры), правил Страной Вендов», славянской областью Западного Поморья. В XII веке немецкий хронист Гельмольд писал, что в Вагирской Марке есть множество «мужей сильных и опытных в битвах, как из датчан, так и из славян». Думается, по этой причине Титмар вполне мог наречь вагров — «данами». Юридически, так сказать, обозначил их государственно-правовой статус. Этническим вопросом не заморачиваясь. Тем более, вагры были (наверняка) крепко разбавлены этническими датчанами и прочими скандинавскими наемниками.
Тому свидетельство — Сага о Йомских викингах, что поведала нам: в городе Йомне (славянском Волине) на службе у славянского князя находилась разноплеменная дружина воинов с множеством викингов…
В более поздний период, в сагах начала XI веков, тоже очень кратко поминается о наемничестве скандинавов в землях Руси. «Сага о Бьёрне, герое из Хитдаля» рассказывает (события 1008–1010 годов):
«Поехал тогда Бьёрн с купцами на восток в Гардарики к Вальдимару конунгу (князю Владимиру); пробыл он там зиму, и было ему хорошо у конунга, понравился он знатным людям, потому что всем был по душе его нрав и обычай».
Самым знаменитым наемником и скандинавским героем на службе у князя Владимира был Олав Трюггвасон, потомок норвежского конунга Харальда Прекрасноволосого. Его легендарный отец был убит в схватке за власть, мать бежала от наемных убийц с малолетним сыном. После долгих мытарств прибыла «в Хольмгард»(Новгород), получив кров и защиту князя Владимира Святославича. Олав прожил на Руси девять лет, в двенадцать годков (ох уж эти саги) уже просил Князя дать ему отряд воинов. Каждое лето отправлялся в военные походы, совершая разной степени эпичности подвиги…
Монах Одда, что подробно переписал и редактировал «Сагу об Олаве Трюггвасоне» вообще утверждал: крещение Руси во многом состоялось благодаря влиянию этого персонажа на Владимира Ясно Солнышко. Юный скандинав, воспитанный дружинниками русского князя, в один момент испытал духовный перелом. Само собой, как водится — ночью просмотрел нужное видение «оттуда», увидел там «многих людей, которые верили в деревянных идолов». И загробные мучения, что им уготованы.
Утром, не попив медов, Олав немедля устремился в Константинополь, оперативно был наставлен в вере «одним превосходным епископом», крестился. В «Хольмгард» он вернулся уже другим, абсолютно непьющим, возвышенным человеком. Стал клевать мозг Князю Владимиру подробными инструкциями, насколько…
«прекраснее вера, когда веруешь в истинного Бога и творца своего, который сделал небо и землю, и все, что им сопутствует»…
Дальше рассказывать смысла не имеет, догадываетесь почему. Владимир проникся,
«все же понял он благодаря Божьей милости, что многое отличало ту веру, которая была у него, от той, которую проповедовал Олав».
В этом же саге помянута загадочная Аллогия, мудрая жена Князя, которая всячески поддерживала религиозное рвение скандинавского героя-христианина. По всей видимости, норвежский монах приплел эту персону до кучи (чтобы потом норманистам было где резвиться). И Аллогия олицетворяла смутные воспоминания скандинавов о бабке Владимира, княгине-христианке Ольге.
Наибольшее количество скандинавских наемников было при дворе сына князя Владимира, Ярослава Мудрого. Одна из исландских саг сообщает, что «у конунга Ярицлейва (Ярослава) всегда было много норвежцев и шведов». Другие источники тоже подмечают это. Верю, и связано это было с женитьбой в 1019 году овдовевшего Князя — на даме по имени Ингигерд. Дочери свейского конунга Олава Эйрикссона и его славянской супруги Астрид, происходившей из рода славянских (ободритских) князей. Сей Олав крестился вместе с семьей в 1008 году, дал своим детям христианское образование и воспитание.
История сохранила имена некоторых вождей скандинавских наемников на службе у Ярослава. Ингигерд (в крещении Ирина) посадила в Ладоге норвежского ярла Рагнвальда, своего друга и помощника. Другому наемнику-викингу посвящена упоминавшаяся сага — «Прядь об Эймунде». Сей авантюрист с дружиной в 600 человек служил поочередно: то Ярославу, то его врагу Бурицлейву (Святополку Окаянному). Саги, само собой, именно Эймунду приписывают все победы той усобицы, князь Ярослав в сторонке стоял. Якобы за непомерные труды скандинав получает в дар… Полоцк. Из анализа событие сносим, без обид…
Следы варягов… Тут все грустно. Если о династических русско-скандинавских связях что-то и удается нарыть историку… То с влиянием на жизнь простую Руси X века — темный лес. Очень редкий. Можно предположить, на «варягов» особо внимания не обращали. Так, обыденная часть русского пейзажа, диковина княжеская в дружинах — не более. Верю, что многие варяги после дембеля в Царьграде — возвращались на Балтику через Русь. Вполне могли оседать здесь навсегда. Опять же, вернемся ко двору Ярослава Мудрого, битком набитого скандинавскими наемниками. Есть сведения, с ними возникали проблемы. Уж не из-за многолюдности ли их чрезмерной?
Иногда «варяги» начинали бесчинствовать, коренное славянское население брало в руку «дубину народной войны», крепко дубасило грабителей, хамов и насильников. Из летописей известно о восстаниях горожан против варягов…
Если судить по именам, которые встречаются за пределами княжеской династии Рюриковичей… Вполне может быть, на Руси осело сколько-то скандинавов. Схожие с северными, имена встречаются на берестяных грамотах, историкам знакомы новгородцы Свень (Sveinn) или Якун (Hákon). Не думаю, что звучали они экзотически для торговцев и мореходов поильменских.
Что еще припоминается… Рунические надписи, которые найдены на территории Руси. Как пряслице XII века: рунами выцарапано скандинавское имя «Сигрид» (очевидно, имя хозяйки). Непонятно только — это чьё пряслице? Горожанки, что в XII веке пользовалась руническим алфавитом, или потомки этой Сигрид сохранили предмет прабабушки. Да, скандинавские надписи встречаются на территории Руси в немалом количестве. Их царапали на костях животных, на стенах, разного рода бытовых предметах, амулетах, монетах. Но другие находки, рядом — из славянского или балтского артефактория… на порядки чаще находятся…
Читайте по теме: