Я родилась в любящей семье, младшая, дочка. Мама, папа, старший брат, бабушка. Я не очень много помню из того моего счастливого детства. Осталась кассета, где меня учат говорить. Я повторяю: «мама», «папа», «баба». Со мной возится брат. Все время говорит: «Люда, Людунь, агу! Ну что же ты не аукаешься?» Брату двенадцать лет. А голос как у девочки, еще не поломался. И голоса родителей: «Вас много, а я одна» (это про меня).
В доме суета. На магнитофонной пленке слышно, как гладят пеленки, мама гремит кастрюлями, наверное, готовит обед. Меня щекочет бабушка: я смеюсь. Магнитофон купил и принес мой папа, чтобы записывать, как я буду учить новые слова. В коридоре с одной и другой стороны двери были зарубки: измеряли рост – как растет брат и как расту я.
Мой брат играл со мной в футбол. Сначала маленьким мячиком. Мне было года три. Он становился в один конец комнаты, я в другой: ловила мячик.
Я любила ходить в детский сад, любила своих воспитателей – Клавдию Петровну и Ларису Александровну. И все равно очень ждала конца дня, когда меня заберут родители. За мной приходили мама или папа. Мама приходила почти к закрытию сада: она дольше работала. Если приходил папа, то немного раньше. И я, с гордо поднятой головой, смотрела на своих детсадовский друзей и подружек: «Вот! Меня уже забирают, а вы остаётесь».
Я очень просила папу принести мне шоколадные конфеты (в 80-е годы в магазинах они не продавались). А у него на работе иногда можно было купить в буфете. И это был такой праздник, когда папа вручал мне «Ласточку», «Каракум» или «Мишку на севере»! А иногда, по праздникам, он приносил «Песни Кольцова» в коробке, перевязанной ленточкой. Это до сих пор мои самые любимые конфеты.
Папа приводил меня на работу. Я сидела рядом с его кабинетом и пыталась печатать на пишущей машинке. В пять лет я, конечно, знала буквы, и могла складывать слога, но я ленилась, и просто стучала пальцами по клавишам: изображала стенографистку.
Еще помню новогодние елки на папиной работе. На одной из них Дедушка Мороз вынес большую куклу в красивой упаковке и сказала, что она достанется тому ребенку, кто угадает, как ее зовут. Дети называли: «Оля», «Лена», «Маша», «Света», «Катя». Перебрали все имена. Мальчики даже шутили «Олег», «Коля», «Петя». Все смеялись. И тут я выпалила «Люда!» - это моё имя. Кукла досталась мне. Я думаю, что это подстроил папа. И мне ее отдали: белокурое голубоглазое чудо, розовое платье в блестках – словом, нереальная красота.
Летом мне давали 10 или 13 копеек на мороженое. За 10 копеек можно было купить молочное, за 13 - сливочное.
Зимой мы сбивали сосульки с крыш и с удовольствием их ели: тоже представляли себе, что это мороженое. Было весело. Мы тогда ходили гулять всем двором. Я дружила с мальчиками и с девочками. У меня было много друзей. И в детском саду, и во дворе.