Оказавшись на противоположном городу берегу Иртыша наш визави слегка оторопел. На заводи, саженях в сорока от нас — отмечает он —десятка два бакланов усиленно хлопочут ради утреннего завтрака.
Птицы окружили тихий затончик и то и дело ныряют, сгоняя рыбу ближе к берегу. Правильность атаки замечательна: ныряющие соблюдают очередь и выплывают на поверхность воды как раз в то время, когда не нырявшие успеют сузить полукруг, по-видимому, сохраняя даже свои места. Но вот один баклан вынырнул с рыбкой в клюве; его пример возбуждает аппетит других: исчезают под воду чуть ли не все сразу... чебачки, окунята, пескари — в испуге мечутся на берег, бессильно подпрыгивая между галек на песке. Победители с жадностью кидаются на добычу, хлопая крыльями и издавая какие-то хриплые звуки, напоминающие и свиную октаву, и гоготание сторожевого гусака.
В последние годы баклан из случайной, в общем-то, птицы стал сущим бедствием и наказанием. Огромные стаи терроризируют разного рода рыб, изрядно прореживая их популяции. Кануло в лету и былое разнообразие пернатых, особенно близ крупных городов.
Тогда же: водяное пернатое население Иртыша окончательно пробудилось, и путников невольно останавливает на берегу снующая взад и вперед дичь. Почти на выстрел (здесь мера расстояния, думаю метров 40), качаясь на быстром течении, плывет табунок чирков, а именно грязнух; вон — взлетает шилохвость, посвистывая короткими крыльями; осторожный гоголь сверкает своим белым покровом и грациозно чистится. С дальнего песчаного плеса — места ночевки — поднялась гусиная стая, сделала в воздухе круг, тяжело махая крыльями, птицы устремились на кормежку в поля... На бирюзе неба выделилось что-то розовое, чистое, нежное, как первое дыхание зари, — это тянутся красные гуси-фламинго, редкие гости даже здесь. Вытянув длинные шеи и ноги, они, при мягком тоне своего оперения, кажутся какими-то фантастическими крестами, повисшими в воздухе.
Но вот, между ними, упав откуда-то сверху комком, очутился ягнятник1 : фламинго летят врассыпную, нервно машут крыльями...
Грозный враг пробует подбить их снизу, но промахивается и уносится в сторону, потом снова появляется уже над ними, налетает грудью на отставших, задевает одного из них крылом, но проносится вниз с страшной стремительностью... Догнав стадо снова в куче, он делает еще несколько ложных нападений, как бы забавляясь паникой своих жертв, сознающих всю бесполезность обороны, затем начинает спокойно кружиться и быстро поднимается по винтовой линии, постепенно утопая в верхних слоях эфира.
... Я специально, без изъятий привёл сию батальную сценку. В ней схлестнулись несколько маловероятных событий. Единственное упоминание о фламинго в окрестностях Усть-Каменогорска именно это! Ягнятник-бородач на Алтае весьма редок - встречи с ним за весь 20-ый век можно сосчитать на пальцах одной руки. Однако автор, возможно, намеренно столкнул лбами два маловероятных события, вплетя в их канву ещё одно. Совсем уж ничтожный, как говорят юристы, случай, — сценку охоты бородача-ягнятника! Этот гриф (гриф!— Карл!) прославился способностью парить на протяжении многих часов, ни разу не взмахнув крыльями!
Место сомнениям, конечно, есть. Но на всякий случай оставим автору малюсенький шанс. А вдруг... То, что кажется невероятным сегодня, было возможным полторы сотни лет назад! Не каждый бородач пролетает, но каждый иногда забавляется.
Снова, после краткого отступления от темы, вернемся на вечный берег, в давно минувший ясный, прозрачный день:
Близ отмелей берега снуют кулички всевозможных пород, перелетая с места на место, семеня тоненькими ножками и порывисто нагибаясь за пищей. У камышей, при слиянии протоки с Иртышом, наполовину в воде, перебирают тину белые, хохлатые колпицы, выбирая пищу своим плоским, расширяющимся к концу, носом, как домашние утки, хлюпающие клювом жиденькую грязь и помои...
Поминутно над самой поверхностью воды проносится кургузый синий воробей2, сверкая металлически-блестящей, сине-зеленой с побежалостью спинкой и кирпично-оранжевым брюшком.
Он ловко подхватывает с поверхности воды ротозейку – рыбку и скрывается в норах отвесного берега, где он вырывает себе убежище и гнезда (зимородок от землеродок). По всем направлениям реют, в шаловливых и легких движеньях, грациозные стрижи и ласточки; плывут в воздухе мартышки (мартыны?), чайки...
1 – Ягнятник-бородач (Gypaetos barbatus). 2 – Зимородок (Alcedo ispida).
Наш визави не в силах сдержать эмоций и, расставаясь с Иртышом восклицает:
Что за чудное, опьяняющее впечатление навевает на душу эта кипучая жизнь большой реки — так бы и не оторвался!..
Увы мне! Все прошлом. Особенно кипучая жизнь. Нынче обычна серая ворона да вездесущие сороки, несколько видов мелких куличков и воробьиных. Всё!