Рассеянно загребая сандалиями сухой песок, Томка плелась вслед за преисполненными важностью момента предками. О, великие боги, сколько бы вас ни было, и когда бы вы ни были, и куда бы ни ушли, за что?! Разумеется, поминовение усопших – важная часть жизни… для определенного возраста. Уныло прикинув свое положение в шесть десятков, девушка вздохнула. Такие же вот оглоеды за плечами, старый муж – ворчун и ревматик, внуки – о боже, внуки! Огород в деревне… буэ-э-э… лучше не думать о таком. Не-ет, все это надо выкинуть из головы. Завтра же умотаю в центр на весь день! Пусть сами свою картошку поливают, ну их…
Вот что хорошего может быть в таком положении?! Бредешь по пояс в песке, на могилки зыркаешь. Ага, знакомое фото в рамочке! Зашли, прибрались, посидели, повздыхали, чаю попили, конфеток оставили… Видела Томка, кому эти конфетки достаются! Ладно еще, если детям да воронам, а то, бывает, такое страшилище забредет… Думать страшно. До чего бесполезная трата времени все эти походы на кладбище!
С другой стороны, здесь тихо. Почти. Если не считать сопения, которое издает Антоха. Младший брат, напротив, рад-радехонек. Еще бы, первый раз вдали от дома! Нашли куда на прогулку малого вести… Ну, если ты споришь с не особо умным человеком, значит, вас уже двое. Так что – нос по ветру, глаза вразбег, примечаем все, пытаемся насладиться всем, что попадется на глаза – и смиренно ждем окончания похода.
Вон, боярышник какой вымахал. Да не один! Вся ограда в кустарнике! Только холмик посредине и виднеется. А ягоды сладкие… ужас до чего сладкие!
- Сто-ой! Стой, дуреха!..
Приблизительно на две секунды у незнакомой могилы воцарилась немая сцена. Хаос, застывший в одном действии: мать с отцом – вполоборота к дочурке, Антоха – с восторгом тянущий сестру за штанину, сама Томка с ошарашенным взглядом и полным ртом сладости…
И старый-престарый дед, на крейсерской скорости приближающийся к группе посетителей.
- Выплюнь, дура!
- Чего? – сглотнула Томка. – Это он мне, что ли?
- Да чтоб тебя…
- Эй, уважаемый, - грозно начал отец. – Папаша… как тебя… тебя вежливости не учили, нет?!
Хватаясь за грудь, дед приблизился к Томке на расстояние двух шагов. Глянул в глаза, сжал губы, рука с хворостиной (здоровенной! И как он ее держит?!) дрогнула… Он меня сейчас вытянет, подумала девушка. Просто по спине, без вопросов и объявления войны. Что я сделала? Что я такого сделала?!
Съела пару дурацких ягод?!
- Вот же… - начал старик. Глянул на могилу, скрипнул зубами. – Ах, вот оно что… Опять, гады, доску сорвали. Ну, судьба, значит. Я ж русским языком написал: ягоды – не трогать! Эти… любители залить за воротник… все им неймется! Мало я их по юности гонял, мало Антипка сейчас гоняет! Да, люди… никак из вас этого зверя не вытравить. И все вам мало! Эх…
- А чего – не трогать-то? – хмуро спросил отец. – Я понимаю, с кладбища – нехорошо. Но не отравлено же? Правда?
- Не отравлено, - махнул рукой старик. – Ты… молодуха. Ты вот что: почуешь неладное – меня найди. Меня тут все знают. Даже дети и эти самые… Эти самые - особенно хорошо. Кое у кого до сих пор спина чешется, да, видать, мало…
- Угу, - ядовито сказала Томка. – Прямо щас побежала вас искать. Спать идите, дедушка. А в ваш вертеп я больше ни ногой!
- Вы, и впрямь, шли бы… - осторожно вступила в разговор мать.
- Дедка! – восторженно взвизгнул Антоха. – Дай хворостину!
Старик вздохнул. На миг их с Томкой взгляды встретились. Резь в глазах заставила девушку зажмуриться. Нет, ничего… Проморгавшись, она увидела широкую спину в драном пальто: гость уходил. Гость ли? И что такого в этой могиле? И в этом боярышнике?
- Сте-фа-ни-я, - по слогам прочитал Антоха. – Мам, а кто эта Стефания? И почему она такая страшная? Мам, она колдунья, да?
- Идем, - слово не далось отцу с первого раза. Он кашлянул – и дрогнул воздух, и пробежал песчаный жук, и мелькнула белка в ветвях разлапистой сосны: мир ожил. Отец покачал головой: он не любил, когда вокруг собиралось слишком много всякой непонятной чепухи. Прочистил горло, вздохнул и сказал – отчетливо и громко:
- Идем. Еще три могилы.
***
- Что, голубушка, попалась?
Вздрогнув, Томка выпустила гибкую ветвь. Взгляд метнулся: влево, вправо. Зрачки сосредоточились на плотно сбитой фигуре в драном пальто. Дрогнули уголки губ, приоткрывая два ряда белоснежных зубов…
- Вижу, дошло, - старик устало опустился на обкорнатый сосновый пень. – Хорошее место, правда? И хорошее время. По ночам-то ягодки вкуснее… И много уже умеешь?
- Тебя не касается, - хрипло ответила девушка.
- Кирилл Христофорович, - представился дед. – К Америке отношения не имею, на кораблях не плавал. А вас, непутевых, гонял. И не раз. Что дальше делать думаешь?
- Не твое дело, - перефразировала Томка. – Пшел вон.
- Хорошие ягодки, - вздохнул старик. – Все, что милочка Стефания у людей забрала, вся их кровь, боль и страх, - все в эти кусты ушло. А знаешь…
В какую-то долю секунды девушка выбросила руку в направлении старика. Негромко бумкнуло; с деревьев рядом осыпалась кора. Кирилл Христофорович остался недвижим.
- А знаешь, что будет дальше? – спросил он. – Стефания взойдет в тебе, как росток паразита. Разорвет тебя, милушку. Закопают где-нибудь рядом, песочку насыплют. А на песочке боярышник вырастет. Новых дурочек манить станет…
Девушка выдохнула – казалось невероятным, что в ее груди может поместиться столько воздуха. Ее руки бессильно опали, и она проговорила, с трудом выталкивая слова сквозь сжатые зубы:
- Кирилл… Христофорович… помогите…
Старик молча смотрел на жертву старой колдуньи. Ждал. И дождался. Покров тишины опал совиным криком. Прошелестело в кустах; расправились нахмуренные брови.
- Иди за мной, - кивнул дед.
И первым двинулся через подлесок.
Продолжение следует...
Спасибо за внимание! Если Вам понравилось, оцените рассказ и подписывайтесь на канал, чтобы быть в центре всего нового и интересного! Маг В Городе всегда с Вами!