– Николай Максимович, какой из «Щелкунчиков» вы считаете самым лучшим?
– Я видел много «Щелкунчиков» в мире и не могу сказать, что всеми очарован. Для меня идеал — это спектакль Юрия Григоровича, в котором я имел счастье танцевать на сцене Большого театра. Ничего более гениального в «Щелкунчике» не сделано. Он больше всего соответствует музыке Чайковского. Но этот спектакль — для взрослых.
– А вы сами в каком возрасте первый раз увидели балет?
– Мне было три годика, когда я увидел балет и влюбился в этот вид искусства. Потом мне повезло — двадцать лет назад я попал в великий Большой театр, с выдающимися артистами и великими педагогами — Галиной Улановой и Мариной Семеновой. Я убежден, что театр должен воспитывать, но не должен навязывать. Красотой можно заинтересовать и привлечь ребенка, чтобы у него не возникало желания убежать со спектакля в буфет.
– У вас огромная армия поклонников. Наверняка, они вас подарками балуют?
– Все было… Как-то в конце 90-х, когда был дефолт, мне принесли книгу, завернутую в старую газету. Когда я ее раскрыл, был в шоке. Это оказалась антикварная книга, которая стоила несколько тысяч долларов. И таких вещей дарили немало.
Одна дама пожилая подарила (я тогда Нарцисса танцевал) не покрытый глазурью фарфор «бисквит» с изображением нарцисса. Он у меня в коммуналке на шкафу долго стоял.
А потом пришел мой знакомый, имеющий отношение к живописи, и говорит: «Ой, Коленька, а что там стоит?» Я говорю: «Подарили». Он посмотрел, а это работа французского скульптора Фальконе! XVIII век.
– Можете ли Вы определить свою характерную черту?
– Я человек, который не любит одеваться, выходить из дома. Чем тише, спокойнее, незаметнее, тем лучше. Это очень не вяжется с тем, что видят люди. Другое дело, что в отличие от многих, я умею и одеться и выйти так, что меня будет видно за 10 километров, но если есть возможность этого не делать, этого избегаю. Я не затворник, но очень домашний человек.
– Как Вы считаете должна ли быть цензура в искусстве?
– Я не сторонник цензуры. Но какой-то критерий допустимого все же должен существовать. Это не должны быть очень жесткие рамки. Но, с моей точки зрения, нельзя, чтобы со сцены кого-либо оскорбляли, чтобы в театре показывались слишком откровенные сцены. Такого рода проекты можно посмотреть в клубах с соответствующей специализацией. А театр - это театр, и для него какая-то грань должна быть.
– Как Вы считаете, каким качествами должен обладать настоящий театральный режиссер?
– Великим режиссером, в том числе и оперным, может считаться только тот, кто способен взять затертую до дыр пьесу, поставить ее так, как она должна быть поставлена, и при этом чтобы современному человеку было интересно от начала и до конца. Чтобы зритель четыре часа не мог оторваться от сцены, хотел слушать и не хотел уходить. Тогда этот режиссер гениальный. А когда он привлекает зрителя скандалом, раздеванием, киданием шайками - это, как говорила Фаина Георгиевна Раневская, кабутины - с французского бездарные и плохие артисты.