- Я чего-то не понимаю? - вопросительно уставился на меня Витя, показывая пальцем, на старательно выведенную на стене, фашистскую свастику, - Это чей бункер? Мы где вообще?
- Сейчас я сам ничего не понимаю, - снимая автомат с плеча и переводя его в автоматический режим, я поежился, - теперь это место не кажется таким пустынным.
Осторожно заглянув в темный провал на месте двери, мы обнаружили помещение похожее на архив. Только вместо стеллажей с документами тут все было заставлено огромными контейнерами. Тысячи деревянных блоков образовывали рукотворный лабиринт, уходящий в непроглядную тьму огромного зала. Некоторые из ближайших контейнеров были вскрыты и содержимое опрокинутых ящиков валялось на полу.
- Тушенка свиная, высший сорт, - подняв одну из банок, прочитал Серега. Соскоблив ногтем с крышки ржавчину, удивленно присвистнул, -. Тысяча девятьсот шестьдесят четвертый год. Долго же она здесь лежит.
- Смотрите, вот и ответы на наши вопросы, - Настя указала на импровизированное ложе из обломков ящиков в дальнем углу склада. На ней, скрючившись, одиноко лежал высохший скелет, одетый в фуфайку с истлевшим тюремным номером, - похоже, это он вскрыл склад. Видимо не хватило сил сдвинуть тяжелую дверь, и он воспользовался динамитом.
Под кроватью валялась истлевшая от времени книга. Аккуратно, чтобы не развалились страницы, я поднял ее с пола и открыл на первой странице. Исчерканный мелкими буквами, дневник мертвеца был написан на инструкции по управлению шлюзовыми камерами убежища.
- Это немецкий, - взяв у меня книгу, прищурилась Настя, - я его не очень хорошо помню, но в институте была отличницей...
Пока Настя пыталась разобраться с дневником неизвестного, Серега сноровисто вскрыл ножом одну из банок. С подозрением понюхав содержимое, он, сморщился и швырнул банку в угол.
- Продовольствия много, а вот толку никакого! Это все протухло!
- А как ты хотел? - улыбнулся я, - тушенка хранится пять лет, идеальная тушенка, при соблюдении всех норм хранения проживет до пятнадцати лет. А этой старушке уже пятьдесят четыре года.
Пока Настя пыталась прочитать кривые каракули покойника, мы занялись обустройством лагеря. Разломав один из деревянных контейнеров, мы разожгли небольшой костер. Дым, поднимаясь вверх по спирали, терялся в сводах огромного зала. Видимо тут есть своя независимая система вентиляции, в отличии от комнаты в которой захоронили рабочих. Из обломков побольше соорудили небольшие лежанки, что бы холод и сырость от бетонных полов не мешала выспаться.
Продукты, не смотря на обилие консервов вокруг, жрать пришлось свои. Серега пытался экономить, но я, движимый постоянным чувством голода, сожрал целых три банки тушенки в одно рыло, не обращая внимания на жлобские причитания товарища. Симбиот требовал много пищи, но он ее отрабатывал.
Поужинав, я растянулся на остатках контейнера и практически сразу провалился в глубокий сон.
***
- ... И все-таки, надо идти к выходу, - недовольно бурчал Серега, - продуктов осталось немного, а воды еще меньше. Что-то я не замечал по пути водопадов с выпрыгивающей из них рыбой.
Потянувшись, я сел, разминая затекшие конечности. Ребята уже проснулись и сидели около костра. В нос ударил запах разогретой тушенки и желудок тут же начал активно подавать признаки жизни.
- О чем разговор? - усевшись рядом с Настей, я улыбнулся, вспоминая ночную историю.
***
Когда я уже спал, меня разбудили тихие прикосновения девушки. Хорошо хоть, что я с перепугу не двинул ей в челюсть. Рука остановилась в миллиметре от бледного от неожиданности лица.
- Ты че? - шепотом выдохнул я, с трудом различая ее лицо в отблесках угасающего костра.
- Боюсь, - так же шепотом ответила она и с вызовом посмотрела мне в глаза, - и мне холодно. Я не хочу лежать с ними... боюсь заразить.
Она хмуро кивнула на громко сопящие фигуры Витька и Сереги. Пожав плечами, я приоткрыл спальник, приглашая ее внутрь. Быстро разувшись, Настя залезла в мешок и прижалась ко мне спиной… и не только ей…
В тесном спальнике крайне сложно скрыть радость организма в отношении стройного женского тела, прижатого к тебе. Беспокойно заерзав, Настя попыталась отодвинуться, но ее жалкая попытка не увенчалось успехом. Мое либидо, устав от одиночества, упорно прижималось к ее ягодицам все сильней и сильней.
Про себя я уже решил. Будь что будет, а краснеть за естественную мужскую реакцию я не буду. Пусть считает это комплиментом.
- Я, наверное… это… лучше одна лягу, - жалобно прошептала Настя и вяло попыталась расстегнуть спальник.
- Спи уже, - приобняв ее за плечи, я жарко дыхнул ей в ухо. О сексе старался не думать. В нескольких метрах от нас лежали мои друзья. Хоть сейчас и наступил настоящий апокалипсис, но надо оставаться человеком. Сделав над собою усилие, я погрузился в сон.
***
- Я считаю, - бросив на меня странный взгляд, Настя отодвинулась подальше, - нужно идти в командный центр. Пока вы спали, я читала дневник этого несчастного. Его звали Фридрих Гёрте, и он был военнопленным ученым-физиком. Когда все работы были завершены, он спрятался здесь, так как подозревал, что с ними сделают. Дверь была взорвана изнутри. Он хотел выбраться на поверхность, но видимо не получилось. Хотите я вам почитаю?
- Почему бы и нет, - поймав ложкой большой кусок тушеного мяса, я ждал пока он остынет, - все равно едим.
Настя, устроившись поудобней, открыла дневник...