Поп-музыка, которая претендует на статус «серьезного» искусства, — то есть поп-музыка, какой мы ее знаем и любим, — возникла как результат тесных связей и постоянного взаимообмена идеями между сообществами музыкантов и художников; взаимообмена, который начался где-то в конце 1950-х и в тех или иных формах продолжается по сей день. Во всяком случае, таков общий тезис книги Майка Робертса, который в 90-х и сам музицировал с подмигиванием, переаранжируя актуальный рок-хиты в ретро-эстраду в группе Mike Flowers Pops. Книжка так и называется — «Как художники придумали поп-музыку, а поп-музыка стала искусством». Структура — прилежная хронология: от появления английских арт-колледжей, которые сыграли ключевую роль в формировании будущих групп «британских вторжений», до конца 90-х и времен галерейного саунд-арта; настрой — сдержанно-пессимистичный: Робертс явно считает, что интереснее было во времена, когда между искусством и музыкой была более-менее четкая граница, когда «надуманный» арт как бы противостоял «аутентичному» року, и лазутчики из другого лагеря проникали к соседям в подрывных целях, чем в новую эпоху тотальной проницаемости и взаимодисциплинарности. В какой-то степени учтен расовый аспект истории поп-музыки; есть разговор про влияние рекламы и на искусство, и на музыкантов. В общем, вроде бы и исходный тезис вполне бесспорный, и задача рассмотреть весь этот клубок в конкретно-исторической перспективе понятная и интересная, и каких-то мелких занятных баек масса — от первых шагов в искусстве Алана Веги до истории про то, как фанаты The Beatles выкопали посаженные Ленноном и Оно желуди. Но восхититься книгой в итоге совсем не получается. На то есть ряд причин.
Первая. Робертс фактически позиционирует себя как аналитика, а не, скажем, журналиста; то есть книга представляет собой компендиум из большого количества источников — от исследований про 1960-е до неизбежного Саймона Рейнольдса. Сам автор, насколько я могу судить, ни с одним из своих персонажей не разговаривал, а просто пересказывает их истории, которые где-то прочитал. Ничего плохого в таком методе, разумеется, нет — при условии, что из этих источников удается сложить интересную мысль или захватывающий нарратив. Но никаких специальных мыслей, помимо описанных выше (и вполне самоочевидных), Робертс не предлагает; его метод — это, в общем, последовательное описание фаз происходящего: вот тогда-то и там было вот так; а потом вот так; а вот этак; вот Лу Рид, вот Дженезис Пи-Орридж, вот Дэвид Бирн, вот Моррисси. И захватывающий нарратив тоже появляется скорее эпизодами. По большому счету, вся книга — это такая большая схема связей между музыкантами и художниками, какие любят иногда рисовать в интернете, только превращенная в текст.
Вторая. Робертс последовательно описывает все свои предметы — будь то музыка или искусство — как некий конструктор, набор из другой музыки и искусства, сложенный в новом порядке. Ну то есть это такой бесконечный нэймдроппинг — который, с одной стороны, утомляет просто технически, а с другой, вызывает концептуальные возражения. автор вроде бы не поддерживает концепцию про то, что «рок» — это про чистое чувство, а «арт» — это про чистый интеллект, но сам в итоге как будто не оставляет места для непосредственного впечатления; у него все разбивается на кусочки, ингридиенты, становится игрой образованного ума. Для пример — вот как описан сингл Африки Бамбаатаа «Planet Rock»: «Афрофутуристический рэп в духе проекта Soulsonic наложен на заимствованные отрывки из величайших роботических хитов Die Mensch-Machine aus Dusseldorf («Людей-машин из Дюссельдорфа», как называли Kraftwerk). Благодаря электронному изводу кекуока, ответившему взаимностью европейскому арт-попу, который перерабатывал черную музыку, квадратура круга наконец была разрешена».
Ну и третья причина уже отчасти видна в последней цитате. Это, увы, перевод. Очевидно, Робертс пишет в таком несколько претенциозном стиле, который вообще бывает свойственен британским авторам. Возможно, по-английски это работает. К сожалению, при всей симпатии к тому, как этот перевод делался, адекватно передать его на русский не удалось — и в результате почти на каждой странице встречаются очень громоздкие предложения, в которых зачастую буквально непонятно, кто на ком стоял. Я даже выписал немного, чтобы не быть голословным.
Дэвис по своем темпераменту сильнее склонялся к более ранней эпохе, когда в арт-колледжах акцент ставился скорее на самовыражении художника, нежели на радостной коммерциализации современного мира посредством рекламных образов, — или к сопутствующему этому процессу восторгу от поп-арта.
К концу десятилетия, однако, балом стала править та часть музыкального сообщества, у которой доминировало левое полушарие мозга и чья обратная сторона, к несчастью, выдала лишь еще больше знатоков.
Без сомнения, Леонард мог бы сам преподать Сонтаг несколько уроков театральности, учитывая дразнящий поп-формализм их представления в Вудстоке, где исполнение песни «Teen Angel» (1959) явилось «станцованным Лихтенштейном, поза за позой».
О чем Адорно тем не менее не упоминает, так это о том, что устаревшая «затасканность» всегда привлекала ироничных творческих дилетантов, так как она является знаком отличия — невзирая на художественные достоинства и не обращая внимания на то, что любая получившаяся в результате «индивидуализация» считается «псевдо».
Он считал эти монолитные черные надгробия — негатив «Белых картин» Роберта Раушенберга — «полной противоположностью Дюшану» в своем акценте на том, что арт-критик Анника Мари назвала «различием между отрицанием и нигилизмом».
Мейнстримный британский глэм-рок в своей упрощенной форме был местью Tin Pan Alley со стороны творческой независимости, которую породили The Beatles.
Опять же, это было чем-то вроде разоблачения, что под всей полемикой и низменными ролевыми играми скрывался творческий процесс, которым заправляли грамотные в вопросах стиля выходцы из арт-колледжей, одурманенные возможностями поп-музыки для маскарада и позерства, включая старомодную традицию позировать для рекламы в сочетающихся костюмах.
Ну и так далее. А что касается арт-колледжей — это действительно интересная и важная тема, но куда лучше, мне кажется, про нее написал Ян Макдональд в своей книжке про The Beatles «Revolution in the Head». Вообще великая книжка; вот бы ее кто (хорошо) перевел.