Стояла зима 2009 года. Я потихонечку отходил от своей роскошной жизни в штатах и встречал рассветы во славном городе, да во Саратове.
Деньги, заработанные в Америке плавно таяли, нужна была подработка, на носу висел диплом, который я не писал. Ничто меня не радовало, хотелось много денег и красивой беззаботной жизни.
Распечатал объявления, пошёл клеить по всему городу на досках объявлений, подал объявления во все возможные газеты, тогда интернет был полупедальным, как вы понимаете.
Радости моей не было предела, когда женщина из центра города позвонила и попросила заниматься с её внуком, который по иронии судьбы жил в паре кварталов от моего дома. Расспросил её об ученике, бабушка изначально сказала, что мальчик немного шуганный, всего боится и плохо ладит с людьми. Странным обстоятельством был и выбор времени для занятия, в воскресенье в 8 утра. Думаю, чем бы жаворонки не питались, лишь бы гранит науки клевали.
Прихожу по адресу в назначенное время (тогда я ходил по домам, поскольку своей квартиры или офиса у бедного студента не было) – предо мной барак. Знаете, такие хаты, где двери не запирают за ненадобностью – вот такой. Ладно, думаю, посмотрим Якой сей терем изнутрЯ.
Захожу – попадаю в яркий аналог женского общежития, где дверь, по-моему, на скотче висела.
Меня встречает дама, такая училка-училка, у которой всё плохо было всегда, а виновен во всём был ты и только ты. Такая жёсткая тираническая личность неопределенного пола; позже современные психологи нарекут сей вид носителя злокачественного нарциссизма с элементами психопатии “подавляющей личностью”.
Заходим в комнату, присаживаемся, зовёт сына. Сын вылезает из-под кресла с опущенными глазами и страхом скорой кончины, застывшем на лице. Здороваюсь, спрашиваю, как его зовут,- боится ответить, дрожит. Мать, естественно, сидит в метре от нас, не думает никуда уходить. Мои ноги после минуты нахождения в комнате примёрзли, буквально к полу.
Начинаем урок. Мать сидит с ногами в кресле с жестко надменным видом, мол, давай, удиви меня, мальчик мой. В этот дом нога мужчины давно не ступала... Она была учителем немецкого языка, и, разумеется, решила погонять меня немного по теории, дабы мы без неё делом не занялись полезным. Мальчик, тем временем, настолько осмелел, что назвал А, как ЭЙ. Ничего, подумал я, учитывая, что малыш с рождения не разговаривал, наверное… Ещё минут через 20, полных невзгод и лишений, мальчик сказал какой-то цвет, по-моему “red”, который вскоре забыл, хотя он 3 года уже учил язык, как заявляла мать. Всё это время мать сидела на кресле, иногда вскакивала, кричала что-то нечленораздельное, “подбадривая” своё бедное чадо. В глазах ребёнка на чистом украинском можно было прочесть “Дядько, забери мене отселе”. Леди в пледе не успокаивалась : советы, как правильно учить её сына вылетали в меня раз в минуту.
Задача была простая : избавить ребёнка о травмирующего опыта хотя бы на час и не подать виду, что мой разум переполнен гневными и прочими мыслями, о коих джентльмену говорить не пристало. Мамаша, видя, что у нас всё нормально, сидит цыкает, изнемогает. Мы приближаемся к кульминации; апогей всего этого недоразумения вот-во произойдёт… Наша великомученица , не выдерживает невнимания к своей персоне, растянувшегося на минут, так, пять – взрывается пламенной речью, наполненной болью и тяготами её постылой жизни, где она тянет лямку о заката до рассвета ради блага своего ненаглядного чада.
Облокачиваюсь на спинку того, что когда-то было креслом … и прямо посреди мысли , которой не суждено было увидеть свет, говорю ей твёрдо и достаточно громко, чтобы синицы за окном испарились : “Мне чай”. Дама опешила, пред ней стала задача, которая при любом рассмотрении была посильна, даже банальна в своей гениальной простоте. Впервые в её жизни всё резко пошло не так и вышло из-под контроля. Моя фраза промчалась гоночным болидом в эпицентр её бесконечного невроза, вызывая коллапсы нейронных связей в мозгу.
Мальчик вспомнил слово green, когда чашка чая начала согревать мои замёрзшие руки.
Я не помню их имён, у матери было какое-то странное непроизносимо-вычурное имя, помню, лишь, что мы занимались английским… Седые волосы на моей бороде …